— Да. Мы хотим, чтобы вы попробовали все, что можете, — сказал Нейл. — Потому что знаем, как только вы отвезете Кри-са в операционную, Господь Сам исцелит его через вас. — Что ж, в таком случае, коль скоро вы понимаете, каков мо-жет быть худший из возможных исходов, я возьму биопсию. Я ни на что не надеялся. Просто хотел, чтобы они поскорее отправились обратно домой, и на этом успокоиться. Примерно через день я отвез Кристофера в операционную. Когда отодви-нул мозжечок, чтобы добраться до ствола мозга, я увидел не что иное, как ужасное серое поражение, похожее на злокачественную опухоль. Я взял образец — мы его называем «замороженный срез» — и послал его в лабораторию. Уже через несколько минут патолог передал предварительный отчет: чистой воды астроци-тома (в высшей степени злокачественная опухоль мозга). — Раз уж мы все равно здесь, — сказал я, — давайте уберем ее, насколько сможем. Постараемся убрать как можно больше. Я начал удалять опухоль. Через некоторое время показались жизненно важные структуры, краниальные нервы и крупные кровеносные сосуды. «Пора остановиться», — сказал я. Опасность заключалась в том, что если бы я продолжил, я бы мог задеть здоровые волокна ствола мозга, что еще больше повредило бы Кристоферу, а не хотел добавлять ему проблем. Закрыв рану, я немедленно отправился к Пилантам. Мне было и грустно, и неловко. Я повторил уже ранее сказанное, потому что не знал, что еще можно добавить. Они были так уверены, что я смогу удалить эту опухоль. После того как я объяснил, что обнаружил, я сказал: — Послушайте, я не знаю, почему у вашего сына эта страшная опухоль. Ее нельзя удалить. Возможно, ваш сын уже выполнил свою миссию. Только Бог знает начало и конец. Может быть, вам не следует задаваться вопросом о причинах. — Благодарю вас, доктор Карсон. Я знаю — вы искренни, — сказал Нейл. — Но Бог исцелит нашего сына, я просто это знаю. — Ваша вера достойна восхищения, — произнес я, не дове-ряя им. Ни тени сомнения не было на их лицах.
«Религиозные фанатики, — подумал я, уходя. — Они упор-но не хотят понять правды, но, думаю, скоро они с ней столк-нутся». Я действительно думал, что Кристофер будет и дальше угасать и, вероятно, умрет в больнице. Однако Крису стало лучше, и никто не удивлялся этому больше, чем я. Он оживился, оба глаза стали фокусировать-ся и смотреть в одном направлении, проблемы с выделениями исчезли. Ребенок стал больше двигаться в кроватке. — Что происходит? — спрашивал я себя, будучи не в силах поверить в то, какие огромные изменения произошли у мальчика. Я повернулся к медсестре и сказал: «Давайте сделаем еще одно сканирование». Мы сделали компьютерную аксиальную и магнитно-резонансную томографии. Я все еще видел большую массу ужасной опухоли в области мозгового ствола. Однако, рассмотрев снимки внимательно, я разглядел тонкую ленточку здоровой ткани в одном из уг-лов. Может ли быть так, что опухоль находится вне мозгового ствола? И что она выдавливает его вверх? До операции опухоли было так много, что я даже не мог ви-деть ствола мозга. Возможно, опухоль начала разрушаться, и теперь ствол стал виден? Я знал только один способ выяснить это. — Вскроем еще раз, — сказал я родителям. — Слава Богу, — произнес Нейл так тихо, что я едва это услышал. Глаза Кэрол наполнились слезами. — О, спасибо вам, спасибо, — сказала она. В операционной, вдохновленный уверенностью, которую вселила в меня та самая полоска ткани мозгового ствола, я начал отсасывать опухолевую ткань. Я обнаружил огромное множество карманов этой массы. Она втиснулась во все возможные щели и изгибы. Наконец я увидел мозговой ствол. — Вот он! — сказал я вслух. К моему восторгу, я обнаружил, что это оказался действительно он. И он был невредим! Он выглядел почти плоским, но как только я удалил опухоль,
он встал на место. Продолжая работать, я не верил тому, что видел. В течение следующих пяти недель мальчик поправлялся. Между тем нейроонкологи и радиологи-терапевты, разумеется, тоже получили отчет патолога об этой астроцитоме. Вполне понятно, что они относились к ней как к крайне зло-качественной опухоли. «Ясно, что нам нужно назначить это-му пациенту радиолечение или химиотерапию. Или то и дру-гое», — сказали они мне. Я все объяснил Нейлу и Кэрол. — Это обычная медицинская процедура. — Нет, — сказал Нейл. — Я против, - произнесла Кэрол. — Господь исцелил нашего сына! Кристофер здоров и не нуждается ни в химиотерапии, ни в радиолечении. — Готов вас слушать, — сказал я. — Как вам хорошо известно, я никогда не зашел бы так далеко, если бы вы не настаивали. — Требовали, — поправил Нейл с улыбкой. Через несколько дней Кристофер покинул больницу. Он сам шагал к машине почти так же, как ходит любой ребенок в че-тыре года. Несколько месяцев спустя один из нейроонкологов сказал мне: — Ты, может быть, не поймешь, что со мной произошло, Бен. Знаешь, я долго был атеистом. Или, возможно, просто не видел необходимости в Боге. Но случай с Кристофером Пи-лантом изменил мое мышление. Вера этих людей и ее последствия сильно на меня повлияли. Его слова тронули меня так же сильно, как и его честность, с которой он в этом признался. — Не понимаю, в чем заключалось это глубокое влияние? — сказал я. — В религии что-то есть, — ответил он. — Нечто большее, чем мы представляем. Если честно, этот случай превратил меня в верующего человека. но