Я поднялся на последний этаж и открыл люк, ведущий на крышу. Пусть люди находятся выше Мыслей, от безысходности я готов поверить и в это.
Ветер приятно холодит тело. Когда он дует в лицо, чувствуешь себя плывущим по морю кораблем. Потоки плавно обходят тебя, и кажется: поставь правильно парус — взлетишь. И закружишься, закружишься… а там, глядишь, кому из людей в голову стукнешь.
На обитом листовым алюминием краю крыши стоит Мысль О Самоубийстве. Она обеими руками манит к себе, как мать зовет ребенка на руки. Судя по взгляду старой карги, тот, кого она зовет, приближается к краю. Я не вижу работодателя старухи, посторонним Мыслям не место в уже занятой голове. Вижу только, что древняя паскуда отлично делает работу. Еще десяток шагов, и… «ветер станет приятно холодить тело».
— Алё, мамаша, а что это тут происходит?
Карга дернулась и, наконец, заметила меня.
— Пошел прочь, супостат! Не мешай работать!
— Слышишь, давай заканчивай. — Я подошел ближе. — Это же глупо!
— Не подходи! — Старуха приняла угрожающую позу и сделала пасс руками. — Она сама обо мне подумала. Девка молодая еще, а уже порченая. Удалец бросил ее, так она и решила броситься. Сама, ясно?
— А ты и рада!
— Рада, касатик. Бог миловал, пока без работы не сижу. В последнее время даже сверхурочно тружусь.
— Так тебе одним заказом больше, одним меньше. — Я прищурился. — Дай посмотреть на нее.
И, не дожидаясь разрешения, сам вошел в сознание девушки. Это только так сказано — вошел. На самом деле я остался на месте, но теперь мог видеть подопечную старухи. Щупленькая девчушка с короткой прической и полными слез глазами. Она медленно шла навстречу смерти.
Будь Мысль О Самоубийстве помоложе да посильнее, такой трюк не удался бы. Но и я за последние дни изрядно ослаб, так что схватка вышла короткой, но честной. Еле хватило сил, чтобы поднять бабулю и взвалить ее на плечо. Она отчаянно сопротивлялась: царапалась и сучила короткими толстыми ножками в подранных чулках телесного цвета. Пара десятков метров до люка далась мне с огромным трудом. Из последних сил я сбросил каргу вниз. Только когда ругань под крышкой стихла, осел на теплый гудрон. И услышал плач.
Девочка тоже сидела, поджав ноги. Красные глазенки бессмысленно смотрели на алюминиевый край крыши. Я помог ей встать, и в какой-то момент даже почувствовал, что на ногах начинают проступать носки, но то оказалось лишь видением. Мы спустились по лестнице на первый этаж. У подворотни, ведущей на проспект, я покинул девчушку. Трусясь и вжав голову в плечи, она мелкими шажками побежала по тротуару.
Я опять ощутил слабость в теле. Прислонился к стене и посмотрел вниз.
У меня нет правой стопы.
Он подошел ко мне, когда я остановился передохнуть. Держась за столб светофора, я пританцовывал на одной ноге. На нем черный плащ, черные брюки и черная широкополая шляпа.
Мысли О Расправе появляются, когда другого выхода нет. Когда невозможно отказаться от их предложения.
— Больно?
— Ничего, привыкну.
— Долго привыкать не придется. Тебе осталось от силы пара дней.
— И у вас, как всегда, есть ко мне предложение?
— Как всегда. — Он посмотрел по сторонам. — Давай куда-нибудь зайдем.
Мы зашли в кафе на углу, возле фонтана. Там варят хороший кофе. Ну как хороший — такой, каким он и должен быть. А стоит так, как обычный кофе стоить не должен. Мы привыкли не глядя переплачивать за то, что и так должно быть.
Он снял плащ и повесил его на вешалку у входа. А я сел за столик, в чем был.
— Есть такой заказ, — болтая ложечкой в чашке, сказал он. — Убрать мелкую Мыслишку из окружения Мысли О Власти.
Мысли могут не только растворяться, но и наоборот — расти. Уродливая Мыслишка может со временем преобразиться, похорошеть, и стать чертовски привлекательной. Мысль О Безвозмездной Помощи родилась на свет замухрыжкой, а сейчас — топ-модель. Мысль Альберта Эйнштейна О Теории Относительности влачила жалкое существование в пригородной лачуге. Я видел эту Мысль недавно — шикарно одетый джентльмен громадного роста. Все зависит от того, сколько людей о тебе думают и тем самым дают работу.
Случается, что Мысль тоже может стать работодателем.
Мысль О Власти неуязвима уже потому, что сидит в головах тысяч людей. И «убрать» ее — все равно, что найти Утопию. Однажды я столкнулся с ним в театре. «Крутые» Мысли любят посещать театры, это повышает их статус.