— Что, Элисон, больше не такая бесстрашная?
Не обращая внимания на слова врага, продолжала стрелять, пока мой колчан не опустел. Тогда я испытала настоящий страх, и начала ползти назад. При любом даже незначительном движении ноги, боль от ранения усиливалась, но несмотря на это, я не оставляла попытки, надеясь хоть на какой-то успех.
— Не пытайся удрать от меня, ничего не выйдет, — напрягающий насмехающийся голос ангела, заставил моё сердце остановиться на долгие секунды.
Сопротивляться было уже напрасно, когда налётчик возвысился надо мной и замахнулся, чтобы рукоятью меча нанести удар. В этот момент я пыталась смириться со своей участью и принять поражение достойно, не визжа, как резанная курица. Зажмурилась, ожидая беспощадной атаки, но вместо этого услышала звук похожий на рассечение плоти холодным оружием.
— Я бы не спешил с выводами, — раздался до боли приятный угрожающий голос Дэниэла.
Открыв глаза, застала картину, как знакомый мне ангел отталкивает от себя тело поражённого врага, из груди которого торчало лезвие меча. Мужчина сразу же упал на землю рядом со мной, оторвал от своей майки кусок ткани и начал обматывать мою подстреленную ногу. Я была в таком ужасе от пережитого, что не могла вымолвить и слова. Когда Дэниэл случайно задел стрелу, торчащую из ноги, я взвыла от дикой боли. Тогда ангел протянул руку к моему лбу и четко произнёс одно слово:
— Спи...
Глава 9.
После пробуждения я долгое время не могла прийти в чувства. Обоняние отсутствовало, слюни скапливались неприятными сгустками в горле, тело не слушалось. Мне пришлось пролежать в неподвижном состоянии довольно долго, чтобы мои конечности вновь могли пошевелиться.
Я лежала в том же самом больничном отделении, что и в первый день. На прикроватной тумбе снова стояла небольшая плетённая корзинка с нарезанными апельсинами и яблоками. Когда ко мне вернулся нюх, я лежала и наслаждалась запахами свежих цитрусов. Скинув с себя плед, я села на край кровати и потянулась к дольке оранжевого фрукта. Как только откусила сочный апельсин, губы сразу же защипали из-за сока, попавшего в небольшие трещины, а язык свело от кисловатого привкуса. Организм получил небольшой разряд, который заставил меня, наконец, подняться. Но как только я встала, левая нога пустила волну боли, которая прошла по всему телу. Перевязанная бинтами рана пульсировала резкой болью, заставляющей слёзы появиться на глазах.
Перенеся весь свой вес на другую ногу, выждала, пока боль не стихнет, а потом поплелась, одетая в одни лишь трусы и майку, в комнату Маргарет. Стены, покрашенные в светло-зелёный тон, оказались моей главной опорой в нелёгкой задаче. Дверь в комнату оказалась приоткрытой, а из-за неё доносились голоса Дэниэла и Маргарет. Я остановилась и прислушалась к разговору.
— ... Я понимаю, что тебе трудно, мальчик мой.
— Мне невыносимо трудно. Чем я только думал, когда накричал на неё? Может она из-за меня и собралась сбежать? Какой же я идиот! — виноватый голос мужчины выдавал его угрызения совести.
Серьёзно? Они говорят обо мне?
Желание узнать подробней об этом разговоре, заставило меня прижаться к стене, чтобы остаться незамеченной.
— Ты прямо-таки уверен, что Элисон собиралась уйти? — женщина пыталась отстоять точку зрения, при которой я не пыталась убежать. Знала бы она, насколько сильно заблуждается.
— А часто кто-то из наших собирает сумки с одеждой, ножами, спичками и бумагой, чтобы искупаться в озере? Она ещё умудрилась стащить мой альбом! Надо же...
— Она его открывала? — со странным переживанием в голосе перебила ангела Маргарет.
— Если б я только знал. Очень надеюсь, что нет. Иначе, к ней могли вернуться воспоминания. А это... это убьёт в ней всё хорошее.
— Не кори себя, мальчик мой. Если к ней и вернулись воспоминания, то самая малая часть. Харви же приложил максимум своих сил, чтобы стереть их.
Харви? Воспоминания? Стереть? Что же они скрывают от меня?
— Насколько бы хорошо тогда Харви не зарядился, сейчас это неважно. Прошло достаточно времени, чтобы его чары могли развеяться.
— Так, всё. Перестань думать об этом! Даже если Элисон что-то вспомнит, то она не тот человек, который подавит в себе всё хорошее.
— Не знаю. Меня всё это беспокоит. Вы бы только видели её разгневанное лицо, когда я сказал ей, что мы никогда не станем друзьями.
— Это не больше чем злость на твою ложь. Считаешь, что она поверила тебе? Думаю, нет.
— Маргарет, это не ложь, — очень тихо отозвался Дэниэл. Даже не видя его, я поняла, что он борется с выступающими слезами. — Каждый раз, как я смотрю на неё, перед глазами...