Мне было стыдно за то, что я выливаю всю злость на подругу, которая этого не застуживает. Я была зла на саму себя из-за того, что не могу остановиться.
Оливия не пропустила ни одного удара от меня, ставя блок то одной рукой, то другой. В момент, когда я была близка к ней настолько, что даже самый амплитудный замах был бы бесполезным, поставила одну ногу за лодыжку Оливии и руками сильно толкнула её в грудь. Девушка, запнувшись, упала, не успев сгруппироваться, что не спасло её голову от удара о землю.
Видя, как блондинка перекатывается со спины на живот, чтобы встать, мой разум отключился полностью. Вместо подруги передо мной оказался мой образ. Образ жалкой Элисон, которая не может справиться со своими эмоциями.
Всё, что мне оставалось делать – избивать себя. Точнее пытаться, ведь мой противник был сильнее меня.
Оливия вскочила на ноги и перешла к атаке на меня. Я защищалась так же умело, как она наносила удары. Уклон влево, вправо, а затем удар со слабой руки в район головы. Подруга охнула от боли, но не остановилась. Сделав ответный удар в живот. Я согнулась, но бдительность не потеряла. Нога Оливии летела навстречу моему лицу. Я молниеносным движением рук обхватила голень подруги и сильно дёрнула на себя, снова повалив её на пол.
Мы дрались не друг с другом, а сами с собой. Оливия смотрела на меня так же, как я смотрела на неё. Не просто озлобленно, а ненавидяще. Но я любила её, как и она меня. Ненавидела я только одного человека на свете – себя. За то, что позволяю эмоциям взять верх над разумом. За то, что позволяю близким страдать. За то, что позволяю друзьям чувствовать вину передо мной.
Блондинка ловко сделала кувырок и пнула в заднюю часть моего колена, я потеряла равновесие и упала. Мы начали бороться, лёжа на земле и перекатываясь со своей спины на спину другого и наоборот. Сильные удары часто приходились по лицам друг друга, но остановились мы лишь тогда, когда все гневные эмоции отпустили, раскрыв нам глаза на происходящее. Я не была зла на подругу, которая считала меня своей грушей для битья, потому что она играла такую же роль.
Мы обе часто и жадно вдыхали свежий воздух, которого не хватало нам во время схватки со своим главным врагом в виде нас же самих.
— Прости, — выдохнула Оливия, обхватив мою ладонь своей.
Мы лежали на спинах, смотря в небо и вспоминая то, что произошло парой минут назад.
— И ты меня.
Наши лица были разукрашены ссадинами, кровоподтёками и синяками. Но не смотря на полученные травмы, нам стало значительно лучше в моральном плане.
— Я совсем не злюсь на тебя, Оли. Скрывать от меня правду тебя вынудили обстоятельства.
— Да, но и под их напором я не имею права лишать тебя твоих же воспоминаний.
— Я уже не уверена, что желаю возвращать их себе. Нужно жить сегодняшним днём и не оглядываться на прошлое, — я повернула голову в сторону подруги и улыбнулась, уверяя её тем самым в значимость своих слов.
— Нам нужно к Маргарет, иначе не избежим вопросов о том, что стало с нашими лицами.
— Да, ты права.
— А ты, кстати, неплохо овладела навыками борьбы. Горжусь.
— Ерунда. Мне есть куда расти.
— Девчонки, что вы тут устроили, — недовольный голос Джозефа прервал наш разговор. Ангел, широко расправив крылья, возвышался над нашими головами.
Поднявшись на ноги, мы объяснили ему, что просто тренировались. По сути, это и было правдой в каком-то роде.
— Вы забыли главное правило тренировок?
«Не наноси увечий» – гласило оно.
— Нет, пап, не забыли, — Оливия опустила взгляд в землю.
— Это я виновата. Я хотела на практике узнать, в чём мои слабости, а в чём преимущества, — защитила я подругу, нежно взяв её ладонь в свою.
— Бегом к Маргарет, — мистер Калвер покачал головой из стороны в сторону, недовольно цокнув языком.
Мы с Оли уже развернулись, чтобы уйти, как ангел спокойно произнёс:
— Девочки, постарайтесь больше не появляться на моих глазах в таком виде. Вы разрываете моё сердце.
— Хорошо, папуль, — улыбнулась блондинка, не оборачиваясь к отцу. — Это значит, что он разрешил нам драться. — тихо уже для меня произнесла она.
Мы обе посмеялись и направились к Маргарет, чтобы пройти курс её лечения и избавиться от ран.
— Он очень переживает из-за Дэниэла, — заключила я, вспоминая выражение лица старшего ангела.
— Да, и это плохо сказывается на работе. Сегодня он всех поисковиков освободил от работы, отправить их на поиски Дэни.
— Но ты же знаешь, где он, почему не скажешь Джозефу? Ладно я. Но отец... — теперь я осуждающе смотрела на подругу.