– А кто позвонит в дверь? – снова спросила Лилибет.
– Туз пик, – сказал Мыслитель. – Он лучше всех сумеет разыграть этот спектакль.
До самого дома никто из них больше не проронил ни слова. Они вошли в парадное и направились к лифту. Лилибет нажала на красную кнопку. Они молча следили, как опускается в шахте кабина лифта.
Наконец она остановилась.
Мыслитель распахнул дверь.
Лилибет вошла, а Туз пик, все еще колеблясь, сказал:
– Она меня в два счета спустит с лестницы. Все это какая-то ерунда, я тебе точно говорю.
Тут Мыслитель толкнул Туза пик, и тот от неожиданности пулей влетел в кабину.
– Вот так Мыслитель! – воскликнул он в крайнем изумлении. – С каких это пор ты перешел от мыслей к делу?
– С тех пор, как сам перестал себя узнавать, – буркнул в ответ Мыслитель, вошел в кабину, захлопнул дверь и нажал на верхнюю кнопку, возле которой стояла цифра 13.
Пока лифт поднимался, Мыслитель передал Тузу пик носовой платок.
– Тебе все ясно? – спросил он.
Туз пик кивнул. А когда лифт остановился на тринадцатом этаже, он сказал:
– Только учти, я это делаю исключительно из дружбы к тебе. Чтобы ты мог убедиться, что идешь по ложному пути.
– Свои побуждения ты мне потом изложишь, – прошептал Мыслитель.
Нехотя вышел Туз пик из лифта.
На лестничной площадке тринадцатого этажа были три белых двери, и на каждой под стеклянным глазком стояла фамилия жильца.
На двери напротив лифта ребята прочли: «Кран».
Мыслитель и Лилибет бегом спустились на полэтажа, уселись на ступеньке и стали ждать. Над ними Туз ник звонил в дверь Кранов. Лилибет была так взволнована, что к ней вернулась старая детская привычка, от которой она давно отучилась, она сунула в рот два пальца и принялась грызть ногти.
– Эй ты, – шепнула она, – там вроде никого нет.
– Терпенье, – шепнул в ответ Мыслитель. – Может, у них квартира большая или мать чем-то занята...
Лифт пополз вниз, а Туз пик подошел к лестничному маршу.
– Мне как, еще трезвонить? А может, пойдем? – спросил он.
– Звонить больше нет смысла, – сказал Мыслитель и поднялся со ступеньки. – Значит, прокол. – И он отряхнул пыль со своих джинсов.
– Может, она пошла в универсам? – сказала Лилибет. – По субботам большинство матерей ходит в универсам.
– В универсаме они торчат часами, – неожиданно срифмовал Туз пик. – За это время Вольфганг десять раз придет домой.
Снизу донесся звук захлопнувшейся двери лифта и нарастающий гул ползущей вверх кабины. Мыслитель резко приложил палец к губам, требуя тишины. Он не сводил глаз с лифта. Когда кабина миновала одиннадцатый этаж, а потом и двенадцатый, он взволнованно моргнул Тузу пик, тот метнулся назад к двери Крана и нажал кнопку звонка.
– Ты к нам?
Вышедшая из двери лифта женщина поставила на кафельный пол две полные сумки и достала из одной связку ключей.
– Да, если можно. Я к Вольфи.
– Но он же в школе до двенадцати часов. – В голосе женщины прозвучало удивление.
– Ах да! – воскликнул Туз пик. – Я и забыл. Я ведь теперь в интернате, и у нас суббота свободный день. Я друг Вольфи. В прошлом году мы учились в одном классе. До того, как меня отдали в интернат.
Женщина открыла дверь. Казалось, она не знала, на что решиться: то ли стоять с незнакомым мальчиком на лестничной площадке, то ли пригласить его в дом.
– Собственно говоря, я только потому пришел, – продолжал Туз пик, – что у меня остался его носовой платок. Он дал мне его в школе, когда у меня был насморк. Вот я и хочу его вернуть.
– Носовой платок? Ты специально из-за него пришел?
Туз пик придал своему лицу самое идиотское выражение.
– Моя мама говорит, что даже во всех мелочах надо с уважением относиться к чужой собственности.
– Ну, если так, – сказала женщина и снова подняла свои сумки. При этом она ногой отворила дверь.
– Только вот, – замялся Туз пик и даже начал слегка косить. – Я не до конца уверен, что это платок Вольфи. Взгляните, пожалуйста.
И Туз пик протянул женщине коричневый платок в белую клетку с монограммой. Женщина взглянула на платок.
– Ну, как же, – она рассмеялась. – Это наш. К. Т. – это Кран Тасилло, мой свекор. Он любил такие огромные простыни вместо платков.
Спасибо тебе, мальчик. – Женщина взяла платок, но так как Туз пик не уходил, а, глядя на нее косыми глазами, улыбался совсем уж идиотской улыбкой, она спросила: – Может, зайдешь?
– Охотно, – сказал Туз пик. И дверь за ним захлопнулась.
Лилибет перестала грызть ногти.
– Ну, ты силен! – воскликнула она. – А теперь быстро вниз. Ведь, того и гляди, явится Вольфганг.
Мыслитель кивнул и поскакал за Лилибет вниз. На улице они заняли свои посты, она с одной стороны входной двери, он – с другой. Мыслитель настаивал на том, что непременно надо спросить Вольфи, почему он ворует. Но только не в присутствии его мамы.
Прошло немного времени, как Лилибет закричала:
– Видишь, вон там! Это он! Я узнала его по лягушачьей куртке.
– Я немножко боюсь, – сказал Мыслитель.
– Боишься Крана? – расхохоталась Лилибет. – Да ты что, обалдел, что ли?
– Нет, я не в том смысле боюсь. – Мыслитель сунул кончик большого пальца в рот и стал его посасывать, как курительную трубку. – Я боюсь, что получится, когда во все это вмешаются взрослые.
Но Лилибет не слушала объяснений Мыслителя. Она внимательно следила за пятном лягушачье-зеленого цвета, которое, миновав универсам и все больше приближаясь к ребятам, окончательно превратилось в Вольфи Крана.
– Ой, гляди! – взволнованно вскрикнула Лилибет. – Что это он? Куда он уходит?
И в самом деле, Вольфганг Кран, вместо того чтобы идти к своему дому, пересек улицу и направился в сторону коттеджей, к старому поселку. Между вторым и третьим рядом домиков он свернул в проулок и потерялся из виду.
– Фу-ты, черт!.. – выругалась Лилибет. – Неужели он нас засек?
– Еще чего! Конечно, нет! – ответил Мыслитель. – Охота ему была раньше времени домой приходить. Ведь мать-то его ждет после двенадцати.
– Но мы не можем стоять здесь до двенадцати часов... – Лилибет покосилась на свои рваные полукеды. – У меня и так ноги окоченели.
В этот момент из подъезда пулей вылетел Туз пик. Вид у него был подавленный.
– Один – ноль в твою пользу, Мыслитель, – сказал он. – Вот уж ни
когда бы не подумал. Руку бы дал на отсечение!..
И Туз пик рассказал, что мать Вольфганга Крана не только напоила его кока-колой, но и показала целую стопку таких же клетчатых носовых платков, доставшихся им от покойного свекра.
– В общем, так, – закончил свой рассказ Туз пик, – добавить тут нечего.
– А сейчас он ушел у нас из-под носа. – Лилибет указала на коттеджи поселка. – Он исчез вон там, между вторым и третьим рядом.
– Э, так там живет его друг! – воскликнул Туз пик. – Мне его мать рассказала. К слову сказать, очень милая женщина. Наконец, – говорит, – нашел себе друга. Прежде он всегда ходил печальный, потому что в школе у него не было друзей, в классе с ним будто бы никто не разговаривал...
– Почему ты говоришь «будто бы»? – перебил его Мыслитель. – Это же правда. Его у нас никто не любит.
– А вот теперь, уже несколько недель, – продолжал Туз пик, – как у него появился друг. И он будто бы очень счастлив, и мама его тоже.
– Кто-то из нашего класса? – спросила Лилибет.
– Нет. Мать сказала, что тот малый вроде бы года на два старше Вольфи и живет в поселке. Где точно, она не знает. Он только недавно сюда переехал. Вольфи познакомился с ним на спортплощадке. И с тех пор они неразлучны.
– Как это ты сумел вытянуть такую богатую информацию из этой женщины? – изумился Мыслитель.
– Ничего хитрого, – рассмеялся Туз пик. – И тянуть не пришлось. Ее просто нельзя было остановить. Я сделал вид, что я старый друг Вольфи. И тогда она сказала, что лишний раз убедилась, как Вольфи неправ, уверяя, будто у него нет друзей и будто в классе его не любят, ну и так далее и тому подобное... И еще спросила меня, почему я прежде не приходил к ним в гости. Вольфи вечно сидел один, в четырех стенах... И тогда я говорю, что раз такое дело, то охотно буду к ним заходить. А она мне на это говорит, что теперь у него уже есть друг, ну и повело... – Туз пик ухмыльнулся. – Она бы мне всю свою жизнь рассказала, если бы я не смылся. А теперь ходом в поселок! – выкрикнул он и помчался по направлению к коттеджам.