Мюзотта. Вы находите, что он хорошенький?
Г-жа Флаш. Честное слово акушерки, я не часто принимала таких хорошеньких. Мне, право-таки, приятно сознавать, что через мои руки прошел такой душка.
Мюзотта. Подумать только, что, может быть, через несколько часов я не буду больше видеть его, смотреть на него, любить его!
Г-жа Флаш. Нет, нет! Вы напрасно вбили себе это в голову.
Мюзотта. Ах, я хорошо знаю! Я слышала, как вы говорили с кормилицей. Я знаю, что скоро конец, — может быть, нынче ночью. Разве доктор написал бы Жану, чтобы тот пришел сегодня вечером, в день своей свадьбы, если бы я не была безнадежна?
Звонок.
(Вскрикивает). Ах, вот и он! Это он! Скорей отоприте, госпожа Флаш. Скорей, скорей, скорей! Ах, боже мой, как мне больно! (Она смотрит на дверь, в которой исчезла акушерка.)
Появляется доктор Пеллерен, элегантный, во фраке, с белым галстуком.
СЦЕНА ВТОРАЯ
Те же, доктор.
Мюзотта (с отчаянием). Ах, не он!
Доктор (подходя к Мюзотте). Он еще не пришел?
Мюзотта. Он не придет.
Доктор. Придет, я в этом уверен. Я его знаю.
Мюзотта. Нет.
Доктор. Клянусь вам! (Поворачивается к г-же Флаш). Он ведь ничего не ответил?
Г-жа Флаш. Нет, господин доктор.
Доктор. Придет. А как она?
Г-жа Флаш. Немного отдохнула.
Мюзотта (сильно волнуясь). Все кончено, все кончено... Я чувствую, не будет мне покоя, пока он не придет или пока я не усну навеки, не повидав его!
Доктор. Он придет. А потом вы заснете до завтрашнего утра.
Мюзотта. Вы бы не заставляли его прийти сегодня вечером, если бы я могла подождать до завтрашнего утра! (Звонок. Мюзотта вскрикивает и лепечет.) Если это не он, если не он, я погибла.
Г-жа Флаш идет открывать. За сценой слышен мужской голос. Мюзотта слушает.
(Шепчет в отчаянии). Это не он!
Г-жа Флаш (возвращаясь с пузырьком в руках). Принесли микстуру из аптеки.
Мюзотта (сильно волнуясь). Ах, боже мой, как ужасно! Он не идет. Что я сделала? Доктор, покажите мне ребенка. Я хочу еще раз посмотреть на него.
Пеллерен. Но он спит, Мюзотта.
Мюзотта. Он-то еще успеет выспаться!
Пеллерен. Ну, ну, успокойтесь!
Мюзотта. Если Жан не придет, кто позаботится о моем ребенке? Ведь он от него, клянусь вам в этом! Вы мне верите? Я его так любила!
Пеллерен. Да, деточка, верю, но только успокойтесь.
Мюзотта (волнуясь все сильнее и сильнее). Скажите мне... После того, как вы ушли отсюда, где вы были?
Пеллерен. У одного больного.
Мюзотта. Это неправда! Вы были у Жана, и он не захотел идти, иначе он пришел бы вместе с вами.
Пеллерен. Честное слово, нет.
Мюзотта. Нет, я чувствую, вы его видели. Вы не решаетесь сказать, боясь, что убьете меня.
Пеллерен. Опять начинается лихорадка. Так больше нельзя. Я не хочу, чтобы вы были в беспамятстве, когда он придет! (Г-же Флаш.) Сделаем укол! Дайте мне морфий, госпожа Флаш.
Г-жа Флаш берет с камина шприц с морфием и подает ему.
Мюзотта (сама открывает руку и бормочет). Если бы не это лекарство, не знаю, как бы я перенесла эти последние дни.
Доктор делает укол.
Пеллерен. Теперь вы заснете. Я запрещаю вам говорить и больше не буду вам отвечать. Клянусь, что не позже, чем через четверть часа, Мартинель будет здесь.
Мюзотта послушно ложится на спину и засыпает.
Бабен (медленно подвигает ширму, закрывающую Мюзотту от публики). Засыпает! Ну и благодать это снадобье! Но себя я не дала бы колоть! Я бы совсем перепугалась! Это от нечистого. (Садится около колыбели и читает газету).
Г-жа Флаш (вполголоса Пеллерену). Бедная женщина! Какое горе!
Пеллерен (так же). Да. Замечательная девушка! Я давно уже знаю и ее и Жана Мартинеля, он обязан ей тремя годами счастья. Она проста и прямодушна.
Г-жа Флаш. А он-то, господин Мартинель, придет?
Пеллерен. Думаю, что да, он человек сердечный, но нелегко же ему бросить так, впопыхах, свою жену и ее прекрасную семейку.
Г-жа Флаш. Да, совпадение скверное. Прямо ведь как кирпич на голову.
Пеллерен. Ты права.
Г-жа Флаш (меняя тон). А где вы только что были? Ведь не для больной же вы надели сегодня вечером фрак и белый галстук?
Пеллерен. Я посмотрел начало балета Андре Монтаржи.
Г-жа Флаш (заинтересованная, садится на край стола). Ну, как, хорошо?
Пеллерен (садится слева от стола). Танцевали отлично.
Г-жа Флаш. Новая дирекция хорошо ведет дело.
Пеллерен. Жанна Мерали и Габриель Пуаврие становятся настоящими артистками.
Г-жа Флаш. Пуаврие, маленькая Пуаврие... Не может быть! Мерали меня не удивляет: она очень некрасива, но у нее есть пуанты. А Мори?
Пеллерен. О, чудо, настоящее чудо! Танцует, как никто!.. Это настоящая птица, не ноги, а крылья. Само совершенство!
Г-жа Флаш. Вы влюблены в нее?
Пеллерен. Нет, я просто восхищаюсь. Ты знаешь, что я обожаю танец.
Г-жа Флаш. А иногда и танцовщиц?.. (Опуская глаза). Ты забыл?
Пеллерен. Таких артисток, как ты, никогда нельзя забыть, дорогая.
Г-жа Флаш. Вы не смеетесь надо мной?
Пеллерен. Нисколько. Я отдаю тебе должное. Когда-то, еще совсем молодым врачом, я был очень увлечен тобой — месяца полтора. Ты не жалеешь об этом времени, об этом празднике?
Г-жа Флаш. Немного сожалею... Но когда молодость прошла, надо мириться... Да и мне не на что жаловаться. Акушерские дела идут неплохо.
Пеллерен. Ты хорошо зарабатываешь? Мне говорили, что ты даешь обеды.
Г-жа Флаш. Да еще какие! На славу! Сделайте мне удовольствие, милый доктор, приходите как-нибудь на днях обедать.
Пеллерен. С величайшим удовольствием, дитя мое.
Г-жа Флаш. С другими врачами или один?
Пеллерен. Если хочешь, один. Я не люблю своих собратьев.
Звонок.
Мюзотта (просыпаясь). Ах, звонок... Подите же посмотрите.
Г-жа Флаш выходит. Молчание. Все прислушиваются.
Голос (за дверью). Здесь живет госпожа Анриетта Левек?
Мюзотта (резко вскрикивает). Ах! Это он! Вот он! (Делает усилие, чтобы встать.)
Появляется Жан Мартинель.
Жан! Жан! Наконец! (Приподнимается и протягивает ему руки.)
СЦЕНА ТРЕТЬЯ
Те же и Жан Мартинель.
Жан (бросается на колени около шезлонга и целует руки Мюзотты). Бедная, милая Мюзотта! (Плачет и вытирает глаза. Некоторое время они остаются неподвижными. Наконец Жан подымается и здоровается с Пеллереном.)