* * *
- Ну что, доктор, как наш малыш? Все в порядке?
- Боюсь у меня для вас плохие новости.
- Что? Что с ним? Да не тяните же, ради Бога !
- В сыворотке крови вашего новорожденного был обнаружен вирус СПИДа.
* * *
- И каковы мои перспективы? Операция не поможет?
- Нет. Она только отсрочит болезнь на год-два.
- А потом?
- А потом вам придется найти трость и собаку, если, конечно, вы еще захотите жить.
- Сколько у меня осталось времени?
- Около пяти лет.
* * *
- Скажите, скажите же, мой мальчик, мой Паша жив?!
- Из пятнадцати человек Павел Волков и Александр Громов не вернулись из разведоперации. У нас есть основания считать их мертвыми. Сожалею, мэм.
* * *
- Отец бросил их, когда ему было около двух лет.
- А мать?
- А мать умерла от чахотки еще через три года. Мальчик скончался через неделю после этого.
- Его отец знает об этом?
- Нет, мы не стали ему сообщать, - он эмигрировал в другое государство почти сразу после развода, и мы не стали его искать.
* * *
- Да, они врезались друг в друга прямо на моих глазах ! Легковая машина попала точно под колеса этого грузовика. Я даже почти не успел заметить, как ее завертело - увидел ее вышвырнутую в бок, когда у нее уже снесло крышу. К тому времени, как я понимаю, все пассажиры были уже мертвы. Господи, это было так ужасно !
* * *
- Ну, а другие как? Как устроились, как живут?
- Елена теперь работает бухгалтером в банке. Наташа стала репортером. Женя журналисткой. Про парней ты итак почти все знаешь.
- А Мария как? Смирнова Мария, помнишь? Такая веселая, жизнерадостная которая всегда была?
- Ты не знаешь?
- Что? Что я должен знать?
- Она погибла в ДТП год назад. Я думал ты знаешь.
- Погибла?
- Да…от жизни иногда умирают. Сочувствую. Ты любил ее?
- Любил…
- Да, быть может мне пока не понять этой логики. Да, быть может я глуп и слеп, на какого же черта вы уничтожаете лучших представителей, какого дьявола вы уничтожаете тех, кто помогает вам же?! Почему не оставляете их, почему оставляете паразитов и убийц? Почему они живут, когда те, кто действительно должен был жить, давно гниют в своих могилах?! Что же это за нечеловеческая логика?! - кричал я моему невидимому за этой Стеной собеседнику.
Собеседник печально вздохнул.
- Видимо тебе не понять. Это Эксперимент.
- Что еще за чертов эксперимент?! Куда, кому, для чего? Не нужны нам ваши эксперименты !
- Мы отберем лучших. Нам нужны только они. Это естественный отбор. Вы должны смириться с его формами.
- Мы не смиримся ! Ты слышишь меня, кто бы ты ни был, мы не смиримся ! Не смиримся ! – из последних сил кричал я, стараясь перекричать шум непонятно откуда нахлынувшего ветра.
А потом Стена из черного хрусталя внезапно пошла трещинами и небо озарилось темно-красным огнем, а в глаза мне ударил идущий с неба ярчайший свет, ослепляя и выжигая их. Последнее, что я успел увидеть до того, как этот неистовый свет окончательно лишил меня зрения, был облаченный в какие-то ослепительно-белые одежды высокий человек со светящимися этим же светом глазами, промолвивший мне словами моего недавнего собеседника : “Смертный ! За то, что ты не принял свою судьбу, ты будешь проклят. Отныне ты в течение нескольких тысяч лет будешь вести других людей, помогая им понять красоту нашего Эксперимента, но сам не будешь способен этого сделать. Ты будешь учить и вдохновлять их - и видеть, как мы постепенно отбираем их у тебя. Ты будешь любить их - и наблюдать, как их смерть уносит твою любовь вместе с собой. Ты будешь бессмертным так, как ты этого захотел, - и ты проклянешь это бессмертие. Быть может тогда, спустя эти несколько тысяч лет, ты поймешь свою ошибку, - поймешь, что мы неподвластны вашей логике … и только тогда тебе откроется путь для постижения истины. Теперь иди и живи, бессмертный Ангел-Хранитель ! Твоя новая жизнь только началась..”
А потом тьма нежно приняла меня в свои объятья…
Четверть века за оградой
Он раскрыл глаза. Зрение и слух постепенно возвращались, очень-очень медленно – но возвращались. Уже который день он приходил в себя…
Толчок рукой - резкая боль в перебитом суставе - и он поднялся. Он жив и он выдержит - несмотря ни на что.
Несмотря на муть в глазах и перебитый сустав, резкой болью отдающий при каждом движении руки. Несмотря на крики и жесточайшую ругань вокруг. Несмотря на угрозы со стороны его “соседей”, которые они намеревались привести в действие, если он не поделится своей частью той баланды, что им приносили - приносили, чтобы они не умерли с голоду. Несмотря на методичные и отдающие звоном по железному полу шаги приближающегося надзирателя. Несмотря на солнце, которое он не видел уже так давно… лишь слабый свет которого он иногда замечал по утрам - свет, с трудом проникавший через прочные железные пластины, закрывавшие окна в этом оплоте скорби. В этом оплоте печали… и иногда, лишь иногда, - раскаяния.