Довольно неряшливого вида человек, обутый в резиновые сапоги, оказался капитаном. От него нестерпимо несло рыбой и дешёвым табаком. Дворжецкому пришлось применить всё своё умение пользоваться жестами, чтобы объяснить этому человеку, что ему нужно. В конце концов, тот, кажется, его понял. Он привёл его в рубку. На стене висела прибрежная карта, и на ней чётко выделялся мыс, на котором было написано «Баку». Капитан ткнул пальцем чуть выше него, и что-то сказал. И как только он заговорил, Саша понял, капитан – перс. Первой мыслью было отказаться от его услуг, но кто мог дать гарантию, что капитаны остальных судов не персы. И Саша решил рискнуть. Тем временем капитан, ещё раз ткнул в карту чуть повыше Баку, а затем медленно прочертил воображаемую линию к берегу:
– Рус? – в упор глядя на Дворжецкого, спросил он.
– Рус, – подтвердил Саша.
Взяв предложенные Сашей деньги, он указал ему на маленькую дверь позади капитанской рубки. Это была комнатка, в которой было не повернуться. Когда Саша закрывал дверь, увидел ещё двоих, поднимающихся на борт. Они чем-то были похожи на капитана. Наверное, это команда, подумал Дворжецкий и захлопнул дверь. Вскоре они отошли от берега.
Сколько он просидел в этой тесной конуре, понять было невозможно. Но вдруг дверь открылась. Это был капитан. Кивком головы, он показал идти за ним. Но как только Саша разогнулся, то сразу увидел, что рядом на волнах качается небольшое судно. Судя по тому, как его капитан свободно общался с подплывшими, это были персы.
У Дворжецкого похолодело внутри: «Неужели капитан решил его сдать?»
Но тут произошло странное. Капитан развернулся к Саше и начал на него орать. Потом с силой толкнул его на валяющиеся на палубе снасти. Снасти были усеяны крюками. Саша при падении зацепился за один из них. Рана на ноге начала кровоточить. Капитан продолжал орать, тыча пальцем то в Сашу, то в снасти. Наконец, Дворжецкий понял. Он схватил снасти и неуклюже потащил их к противоположному борту. Капитан повернулся к соседям и что-то прокричал. С соседнего судна донёсся смех. Затем они распрощались, и судно проследовало дальше. Когда непрошеные гости удалились на приличное расстояние, капитан подошёл к Дворжецкому, который сидел на злополучных снастях, и тщетно пытался зажать кровоточащую рану. Капитан покачал головой и ушёл. Через минуту он вернулся, неся в руках чистые тряпки, и протянул их Саше. Дворжецкий как мог перевязался, но кровь не унималась. Снова подошёл капитан. Он показал на берег напротив судна:
– Рус.
До берега было метров двести. Дворжецкий хорошо плавал, но в данном состоянии, преодолеть такое расстояние было непросто. Но он, не раздумывая, перевалился через борт и погрузился в прохладную воду. Обессиленно выбравшись на берег, Дворжецкий тут же потерял сознание.
Недалеко послышались голоса:
– Глядь Степан, никак лежит кто? Пойду, погляжу. Если что, стреляй.
Саша с трудом приподнял голову. Было темно, но он видел, что к нему кто-то идёт.
– Ребята, я свой, – прохрипел он, и снова потерял сознание.
Казачий разъезд, который нашёл Дворжецкого, доставил его в расположение своей части. Два дня Саша приходил в себя в местном лазарете. На третий его позвал к себе есаул. Пока Саша рассказывал ему о своих злоключениях, есаул смотрел в окно, покручивая кончики своих пышных усов.
– Эка вас помотало, – сказал он, когда Дворжецкий закончил.
В дверь постучали.
– Входи, – отозвался есаул.
Повернувшись к Дворжецкому, есаул заговорил:
– Вы, конечно, не могли знать, что тогда все егеря погибли. Лишь восьмерым из них удалось спастись. Так вот это один из восьмерых, – и он показал на вошедшего. И обращаясь уже к нему, продолжил:
– А скажи-ка милейший, не было ли тогда с вами некоего пехотного офицера?
– Был. В Шушу ему надо было. Кажись капитан.
Есаул кивнул на Дворжецкого:
– Это он?
– Давно это было, да и видел я его пару раз. Разве упомнишь.
Есаул нахмурился.
– Хотя был там один случай, когда мы выходили. Если он вспомнит?
Дворжецкий недоуменно смотрел то на одного, то на другого. И вдруг он действительно вспомнил. Когда колонна егерей начала движение, им дорогу перегородила перевернувшаяся телега кого-то из местных. Егеря, подшучивая над хозяином, быстро убрали её с дороги. Саша тут же рассказал эту историю.
Солдат расплылся в улыбке:
– Он это. Кроме наших про это никто не знает.
Есаул подошёл к Саше и протянул ему руку:
– С возвращением, капитан Дворжецкий.
***
Разбегаевы решили продать старый дом, так как появлялись в нём всё реже и реже. Это решение Наташу совершенно не тронуло. Воспоминания, самые тяжёлые для неё, оставались именно там. Она по-прежнему регулярно навещала старика Дворжецкого. Тот был совсем слаб, и совершенно перестал говорить. Наташа садилась возле его кровати, и он долго и пристально смотрел на неё. Глаза – единственное живое, что осталось на этом измождённом болезнью лице.