— Всё это какой-то бред, — пробормотала я, дыша уже чуть тяжелее. Мне казалось, он специально ускоряет темп, чтобы я молчала. Но тогда зачем вообще было меня сюда тащить? Я могла бы просто встретиться с ним после пробежки для интервью. — Ну и как тебе живётся в Коттонвуд-Коув?
— Вообще-то мне тут нравится. Я наконец-то могу дышать.
Честно.
Скромно.
Неожиданно.
— Хороший ответ.
Мы бежали молча несколько минут, пока не свернули за угол возле Мейн-стрит, и он заговорил:
— Ты здесь выросла?
— Ага. Всю жизнь тут прожила, если не считать учёбы. Я четыре года играла в волейбол в колледже, а после выпуска переехала в Сан-Франциско, хотелось быть поближе к дому.
— Ну, тогда понятно, откуда у тебя такие беговые навыки, — сказал он. — А ты хочешь вернуться в город?
— Эм, вообще-то это был твой вопрос. Теперь моя очередь. Разве ты не эксперт по светской беседе?
Он рассмеялся.
— Туше. Давай, спрашивай.
— Ты правда собираешься в школу Коттонвуд на следующей неделе, чтобы помочь Бренди удивить Лайонела? — спросила я, потому что Бренди накануне вечером поймала нас с братом, когда мы уходили от Рейнольдсов, и рассказала о своём сюрпризе.
— Да. Мне нравится Лайонел. Он хороший парень.
— Да. Он и правда такой. Ему пришлось нелегко.
— В каком смысле? — спросил он.
— Его отец сбежал с какой-то женщиной, когда ему, кажется, было лет пять. Они с мамой всегда вдвоём. Он работает в ресторане, помогает оплачивать счета. Мечтал получить футбольную стипендию, но пока ничего не вышло, так что, скорее всего, поступит в местный колледж.
Линкольн замолчал. Казалось, он обдумывал мои слова.
— Я знаю, он кикер. Он вообще хороший?
— Я сама ни разу не видела, как он играет, но мой брат Хью и его невеста Лайла ходили на все матчи в этом сезоне и говорят, он очень хороший. Но у нас маленький город. Никто о нём не знал, и мама не особо понимала, как ему помочь себя показать. Лайла помогла ему написать нескольким тренерам из колледжей, но он пока ни от кого не услышал ответа.
— Путь и правда непростой. Сначала борешься за стипендию, потом за то, чтобы тебя выбрали на драфте.
— Говорит человек, у которого, наверное, был вагон предложений от университетов и которого выбрали до окончания колледжа.
— Не угадала. Я начал играть в маленьком колледже на Среднем Западе. Это был единственный, кто хотел меня и предложил деньги. Потом я перевёлся в более крупную программу.
Я знала, что он закончил Алабамский университет, но не знала, что он перевёлся туда. О нём всё ещё было так мало известно.
— Я этого не знала.
— Это не то, о чём я часто говорю. И на драфте меня выбрали не в первом раунде. Чёрт, меня едва не упустили и во втором. Никто особо на меня не рассчитывал, и именно это заставило меня работать ещё усерднее. Это уже общедоступная информация, так что ты, наверное, в курсе.
— Была. А про колледж — это я могу включить в материал? — спросила я, когда мы свернули на тропинку вдоль воды, и он прибавил темп.
— Нет. Это всё светская болтовня, милая. Хочешь официально, тогда спрашивай это как один из трёх вопросов. — Он усмехнулся и бросил на меня взгляд. — Я живу в доме в конце тропы. Вперед.
Я изо всех сил заработала руками, когда мы рванули вдоль воды, и начала задыхаться.
Я уже не чувствовала ног, и, когда мы остановились, меня стошнило на сухую, когда я согнулась, чтобы перевести дыхание. Было немного неловко, когда вырвался громкий отрыжка, и на моей спине оказалась его большая ладонь.
Я почти не почувствовала этого, но он похлопал меня пару раз.
— Перебор?
Я выпрямилась и вытерла рот тыльной стороной ладони.
— Нет.
— Пошли, нужно тебя напоить.
Я пошла за ним, он обогнул дом сбоку и провёл меня к чёрному входу.
Вау. Дом прямо у воды.
— Это твой дом? — спросила я, входя внутрь и рассматривая тёмные деревянные балки на потолке, которые сочетались с полом. Мы зашли через заднюю дверь и оказались сразу в кухне и гостиной.
— Нет. Это дом моего агента.
— Красивый, — сказала я, чувствуя, как меня снова подташнивает. Я давно не выкладывалась так сильно.
Он окинул меня оценивающим взглядом, потом подошёл к холодильнику и достал синюю бутылку Gatorade.
— Пей.
— Такой командир, — пробормотала я, чувствуя, как сжимается горло, и меня снова вырвало на сухую.
— Придержи свои оскорбления при себе хотя бы пару минут, пока это не начнёт действовать.
На этот раз я не спорила. Выпила глоток, а он тем временем отодвинул стул на кухне, открутил крышку своей бутылки и начал жадно пить.
После пары глотков мне стало заметно лучше.
— Спасибо за Gatorade.
— Полегчало?
— Да.
Он кивнул и встал.
— Есть хочешь?
— Нет, спасибо. Думаю, если сейчас что-то съем, меня точно вырвет.
Он взял два банана и вернулся на место.
— Оставь на потом, когда полегчает.
Я кивнула. Он, конечно, командует. Но в данный момент меня это даже не раздражало.
— Спасибо, капитан, — улыбнулась я, не удержавшись.
Он закатил глаза.
— Тебе, похоже, понравилось это прозвище?
— Ну... Капитан Джек Воробей? Как тут устоять? Он же лучший. Почему ты выбрал это имя?
Он усмехнулся.
— Вне записи?
Что-то сжалось у меня в груди от того, как он на меня посмотрел. Словно его уже слишком много раз обжигали, чтобы он мог вот так просто кому-то довериться.
Я всегда умела читать людей и сейчас была почти уверена, что читаю его правильно.
— Да. Я не напечатаю ничего, что тебе некомфортно.
— Мама устраивала мне пиратские вечеринки каждый год, пока мне не исполнилось десять и я не решил, что слишком крут для тематических праздников. Я обожал пиратов в детстве, и ей это нравилось. Так что всякий раз, когда мне нужно было назвать вымышленное имя, я говорил: Джек Воробей. Но когда я в первый раз позвонил в ресторан и назвался так, трубку сняла Бренди — я её тогда не знал... — Он на секунду замолчал и рассмеялся, и я вдруг поняла, как мне нравится его смех. — Я сказал, что заказ на имя Джек Воробей, а она отвечает: «Капитан Джек Воробей?»
Он так театрально изобразил её голос, что я расхохоталась.
— Ну и что мне было говорить? Что нет? Наверное, Лайонел рассказал ей, что я играю в футбол, потому что с тех пор она зовёт меня как угодно — только не по имени.
— Забавно. Здесь тебе не обязательно использовать псевдоним. Никто тебя не сдаст. Пресса ведь ещё не появилась? Если бы знали, что ты здесь, уже повсюду бы об этом трезвонили, правда?
— Ага. Я держусь в тени. Но те, кто меня видел, ничего не сделали. Я переживал, что твой парень, этот мудак Локхарт, что-нибудь выкинет, но даже для него это было бы низко. Между спортсменами есть негласное понимание, даже если мы друг друга терпеть не можем.