Она кивнула.
— Ладно, Линкольн, расскажи, каково это — выйти на следующий уровень. Как тебя взяли в колледж?
Я поднял два пальца, напоминая, что это уже второй вопрос.
Она зыркнула в ответ, и я с трудом сдержал улыбку.
Мне нравилось её раздражать.
— Мне предложили только одно место — в маленьком колледже в Айове, где я и вырос. Тренер из моей школы знал Джека Хардина, он тогда тренировал в Айова Стейт Колледж, и решил дать мне шанс. Он же потом помог мне перевестись в Алабаму. Там я тоже не был звездой, так что в первое время выходил на поле редко. Но я тренировался с лучшими тренерами и спортсменами. Учился. Впитывал. Каждый день выкладывался на полную, чтобы стать лучше.
Она на секунду задумалась и долго смотрела на меня, явно прикидывая, какой задать следующий вопрос. И по выражению её лица я уже понял — мне это не понравится.
— Все мы видели твою мать на матчах. Она всегда с тобой. А можешь рассказать про отца? Какую роль он сыграл в твоём пути в футбол?
Я почувствовал, как у меня каменеет лицо. Сжал кулаки, но осознанно заставил себя расслабиться, прежде чем заговорить:
— Следующий вопрос.
Мы немного посидели в тишине.
— Расскажи про драфт.
— Там немного и рассказывать. Я был рад, что меня выбрали «Сан-Франциско». Сначала я был у них вторым квотербеком, но потом Пит Магуайр получил травму, и меня пришлось срочно выпускать на поле — раньше, чем кто-либо считал, что я к этому готов.
— Но ты ведь доказал, что все ошибались, да?
— Не знаю насчет «доказал», но сезон тогда выдался удачный. В СуперКубок мы не вышли, но заняли второе место в дивизионе.
— Это как раз тогда ты начал играть с Бреттом Джейкобсом и Ленни Уотерсом, да?
— Ага. Они мне как братья. Скучаю по игре с ними. — Я уже знал, куда она ведёт.
— Тогда перейдём к самому главному вопросу, который волнует всех. Ходят слухи, что ты собираешься присоединиться к ним в Нью-Йорке. Я знаю, ты ещё не принял решение, но именно эту команду ты рассматриваешь?
— Это был третий, детка. На сегодня хватит.
Она застонала и отключила запись на телефоне.
— Обычно это происходит совсем не так.
— Просвети меня, — сказал я, встал и протянул ей руку, чтобы помочь подняться.
Когда она коснулась моей ладони, между нами пробежал какой-то ток, которому я не мог дать объяснение. Я тут же отпустил её.
— Ну, обычно, когда разговор начинает идти по-настоящему живо, ты его не обрываешь. А именно тогда всё и становится интересным.
— Придётся тебе быть изобретательной.
— Тебе ведь нравится всё это усложнять, да?
— Слушай, я даю тебе свою историю. Больше, чем давал кому-либо. Можешь использовать её, разослать, выбить себе работу мечты. Но идём в моём ритме. У нас есть время.
— Ладно.
Она пошла за мной обратно на кухню, я залпом выпил ещё одну бутылку Gatorade и протянул ей вторую, но она показала ту, что я дал ей раньше — ещё не допила.
— Ну что, вопросы были норм? Ты выглядел раздражённым, когда я спросила про отца.
Она не знала, когда стоит остановиться. Но скоро поймёт, что я не тот, кто вдруг передумает. Она хороша, но никто не настолько хорош. Есть темы, которые под запретом, и с этим придётся смириться.
— Я же сказал — если я не хочу говорить о чём-то, я скажу: следующий вопрос.
Она прищурилась.
— Значит, тема отца под запретом?
— Если я говорю «следующий», считай, что да.
— Иногда ты такой снисходительный.
— Ты спросила. Я ответил. Смирись. — Я и правда был не в духе после упоминания отца, но говорить об этом не собирался.
Всем же надо знать.
Будто всего, чего я добился, не могло случиться без того, чтобы рядом стоял какой-нибудь «настоящий мужчина», ведущий меня вперёд.
А я живое доказательство того, что сильная женщина может привести тебя куда угодно.
Моя мама сделала это.
Она верила в меня с того самого дня, как я сказал ей, что, когда вырасту, стану футболистом. Она поддерживала меня и всегда была рядом.
Вот о чём люди должны спрашивать.
— И как это всё работает? Мы встречаемся раз в день? Ты издеваешься надо мной на тренировке, а потом я получаю три вопроса?
— Всё верно.
— Ладно. Во сколько завтра? — спросила она, подтягивая резинку на хвосте.
На лице ни капли макияжа, и её кожа светилась в солнечном свете, льющемся сквозь окна кухни. Футболка чуть приподнялась, обнажив полоску подтянутого живота, и мой член снова дал о себе знать. Придётся что-то с этим делать, потому что у меня крайне редко бывает такая реакция.
Но рядом с Бринкли Рейнольдс я сбивался с ритма.
— Завтра бег и заплыв. Встретимся здесь, возьми купальник. Пробежимся, потом проплывём милю, и ты снова задашь три вопроса.
— То есть ты просто собираешься довести меня до изнеможения, чтобы я не могла задавать нормальные вопросы, так?
— Неа. Ты справишься.
— Чёрт побери, ещё бы.
— Вот и отлично. Пошли. Я подброшу тебя домой. Завтра будь здесь в семь утра. Готовь свои вопросы. Сегодня ты ничего нового не узнала. — Я усмехнулся.
— Мы не знали, что твой дедушка подарил тебе первый мяч, — сказала она, сверкая на меня глазами. — Я держу темп, капитан. Ты ограничил мои обычные методы, так что прости, если мне нужно время, чтобы привыкнуть к твоему странному формату интервью.
Я рассмеялся, взял ключи, и мы вышли на улицу. Она села на пассажирское сиденье. В машине молчала — наверняка устала. Когда я остановился у её дома, поставил на машину парковку.
— Отдохни, милая. Завтра будет насыщенный день.
— Может, ещё сегодня схожу на тренировку. Это вообще фигня была. — Она пожала плечами, а я уже вышел из машины и обошёл её сторону, но она опередила меня. — Не надо открывать мне дверь. Я и сама справлюсь.
— Привычка. Моя мама строгая в этом плане.
— Вот я и говорю... ты какой-то грубоватый джентльмен.
— Похоже на то. Увидимся завтра.
— Увидимся.
Она подняла руку, и на этот раз не показала средний палец. Просто помахала. А я стоял, как идиот, и смотрел, как она поднимается по дорожке к дому.
Быстро отвёл взгляд от её задницы и снова сел в машину.
Доехал до дома и сразу направился в душ. Прислонился лбом к холодной мраморной стене, сжал свой член. Мне нужно было хоть какое-то облегчение.
Я закрыл глаза и начал проводить рукой вверх-вниз по напряжённому стволу. Горячая вода лупила по спине, а в голове всплывал образ Бринкли Рейнольдс, извивающейся подо мной.
Мои губы скользят по её шелковистой коже. По изящной шее. Я целую, облизываю. Мои ладони накрывают её идеальную грудь, поднимаю её вверх, её ноги обвивают мою талию. Я представлял, как вхожу в неё снова и снова, как её голова запрокидывается, пока она скачет на мне. И я слетел с катушек.