— Большую часть времени. Ты познакомишься с моим агентом, Дрю. А вот на встречу с тренером Бальбоа и Джеффом Роблесом ты не пойдёшь. Этот разговор в статью не попадет, — его взгляд стал жёстким, плечи напряглись, будто он готовился к спору.
Я что, правда такая сложная?
— А-а… Речь о деньгах. Понимаю. Все равно, когда сделка пройдет, это станет достоянием общественности. Но я понимаю, что ты хочешь пока сохранить это в тайне, — я пожала плечами, взяла чай и сделала глоток.
— Я расскажу тебе, что было, но это будет не для записи.
— Ух ты. Спасибо за доверие, — подняла я бровь.
— Мы же друзья, правда? А друзья так и делают.
— Может, тебе нужен урок на эту тему? Похоже, ты не совсем понимаешь, как это работает, — я прикрыла рот рукой, чтобы не рассмеяться вслух.
— У меня есть друзья. Просто круг доверенных у меня небольшой. Только те, кому я полностью доверяю. А с женщинами-друзьями… если честно, у меня таких нет.
— Точно. Ты же просто спишь с ними, а потом выкидываешь, как ненужную вещь, — я сказала это с шутливой интонацией, но прозвучало не слишком весело. Да и у него на лице ни тени улыбки.
Он наклонился вперёд, не скрывая раздражения.
— Ты видела меня с кучей женщин за все то время, что знаешь меня? — прошипел он.
— Нет. Но я же не знаю, чем ты занимаешься, когда мы расходимся вечером.
— Так, давай посчитаем: последние четыре вечера я ужинал с тобой. А утром, до восхода солнца, мы уже снова встречались. Ты правда думаешь, что я звоню каким-то случайным женщинам, чтобы они приехали ко мне в Коттонвуд-Коув после заката?
— А откуда мне знать, что ты делаешь? Кстати, я не могла не заметить, что твой номер на футболке — шестьдесят девять.
— Заметила, да? — он громко рассмеялся. — У моей мамы день рождения девятого июня, и когда этот номер оказался свободен, когда я перевёлся в Алабаму в колледже, она буквально умоляла меня взять его. Считала, что он принесёт удачу, а я не нашёл в себе сил объяснить ей, что для людей с грязным воображением он означает совсем другое.
— То есть ты пожертвовал собой ради команды, — сказала я, стараясь не рассмеяться.
— Именно. А потом, когда я начал играть больше, я уже не хотел накликать беду, меняя номер. Так что если коротко — к концу дня я вымотан до предела. Иду спать. Точно так же, как и ты.
— Не будь таким самоуверенным, — я скрестила руки на груди. — С чего ты взял, что я не провожу вечера, отплясывая до утра с бесконечным потоком кавалеров?
Он рассмеялся громко, так что смех отразился эхом в салоне самолёта:
— Потому что ты молодая, и то, что ты назвала их «кавалерами», говорит о том, что никакого потока нет.
— Это только потому, что мой новый клиент изматывает меня до изнеможения. Я сейчас просто слишком устала для свиданий. Но дело не в том, что интереса ко мне нет, — уверенно сказала я.
— Можешь не убеждать меня, милая. Уверен, у тебя полно поклонников, — он отпил кофе и посмотрел на меня, как будто запоминал каждую черту моего лица, каждый изгиб.
А потом откинулся на спинку кресла и уставился в окно, будто на что-то обиделся.
Как я уже говорила… этот мужчина просто чемпион по внезапным сменам настроения.
12
Линкольн
Когда мы прибыли в Нью-Йорк, первым делом отправились в отель. Закинули вещи в номера и спустились вниз, в бар, где нас уже ждал Дрю. Я позволил Бринкли присутствовать на этой встрече.
Я ей доверял.
Всегда полагался на интуицию и сейчас не чувствовал никаких тревог, связанных с ней.
Если не считать того, что не мог оторвать взгляд от её рта. От этих мягких, розовых губ. Совершенной формы, словно вырезанных в виде сердечка.
И от того, как её тёмные глаза всегда уверенно встречали мой взгляд.
Я пытался отдалиться после той ночи у бухты. Тогда мы позволили себе перейти черту. А последнее, что мне сейчас нужно — это влюбиться в женщину, которая пишет обо мне статью. Черт, если все пойдет не так, она может доставить мне немало головной боли.
Я уже бывал на этом пути.
Сейчас мне нужно было сосредоточиться на карьере. На том, где я буду играть. На том, чтобы быть в отличной форме и готовым к началу сезона.
Интрижка с Бринкли Рейнольдс стала бы отвлечением, на которое у меня просто нет времени. Она не из тех женщин, кто согласится на нечто поверхностное, а я, в свою очередь, не могу себе позволить ничего серьёзного, по крайней мере, пока.
Карьера футболиста — это не обычная работа. Ты не играешь до шестидесяти пяти, а потом не уходишь спокойно на пенсию. Я должен выложиться на максимум в те годы, пока моё тело и разум это позволяют.
И я не собирался все испортить.
Оставаться на вершине — это тяжелый труд. Каждый день появляется кто-то моложе, сильнее, быстрее. Я должен действовать, пока железо горячо.
Фокус.
Я скользнул взглядом по Бринкли, пока мы ехали в лифте, и прежде чем успел себя остановить, мои глаза уже остановились на ее блузке. Ее грудь была чертовски идеальна.
Я видел ее не раз — в спортивных топах, в майках, в купальнике.
Черт, я знал ее наизусть, потому что дрочил в душе, представляя именно эту женщину.
Я прочистил горло и отвернулся, когда двери лифта открылись.
— Дрю — это твой агент и, как я понял, вы близки? — прошептала она, когда моя рука легла ей на поясницу.
— Да. Один из моих лучших друзей. Это в его доме я остановился в Коттонвуд-Коув.
— Да, я знаю, — кивнула она, будто делала мысленные заметки.
— Вот он. Сильный, как всегда, брат! — сказал Дрю, обняв меня и хлопнув по спине. Он был на несколько сантиметров ниже меня, подтянутый, жилистый.
— Спасибо. Рад тебя видеть, брат, — я повернулся к женщине рядом и протянул руку. — Это Бринкли Рейнольдс, та самая журналистка, о которой я говорил.
— Ага, — сказал он с усмешкой, бросив на меня взгляд. — Приятно познакомиться. Рад, что ты ее с собой взял.
Ублюдок.
— Взаимно, — улыбнулась она, пожала ему руку. — Очень приятно.
— Это немного не в его стиле. Обычно он журналистов терпеть не может.
— Да что вы говорите? — ее голос капал сарказмом. — Хотела бы я сказать, что это для меня сюрприз… но, учитывая, что он добился моего увольнения за то, что я делала свою работу… думаю, вы правы.
Дрю рассмеялся:
— Он просто бывает мрачным, когда его слишком прессуют. Но слушай, хочу тебя предупредить. За последние несколько часов у нас тут появилась одна неприятная ситуация. Жаклин упомянула тебя в интервью сегодня утром — очевидно, ее пятнадцать минут славы подходят к концу. Но сейчас твое имя везде, и, похоже, она хочет снова оказаться в центре внимания. У нее вот-вот выходит новый сериал, и, судя по всему, она хватает любую возможность, чтобы попасть на радары.
У меня сжалось в груди. Я уже понял, что новость будет неприятной.
— Что именно она сказала? — спросил я.
— Ну, ее спросили, знает ли она, где ты собираешься играть, и общаетесь ли вы до сих пор.