— Я не ребенок! — крикнула она и обернулась, чтобы посмотреть на меня испепеляющим взглядом. — Я просто гребу с мужчиной, который ни за что не дает мне вести. Ты идешь слишком быстро, а я зря трачу силы.
— Что тут скажешь? Я люблю быть впереди, милая, — и это была чистейшая правда. Хотя речь у меня шла совсем не о байдарке. Эта женщина так глубоко засела у меня в голове, что я уже не мог ясно мыслить.
Вчера в самолете она задала все свои последние вопросы, чтобы написать материал об объявлении. Мы договорились, что сегодня утром я смогу задать свои. Она буквально не давала мне покоя в полете, так что это было честно. Но вот мы здесь — а она вместо ответа упирается в это грёбаное плавание.
Мы вернулись в Коттонвуд-Коув после долгой дороги, я отвез ее домой. И обычно после стольких часов вместе я бы мечтал о времени наедине с собой.
Но вот в чем был весь идиотизм — мне наоборот не терпелось снова ее увидеть. Я буквально считал минуты.
— Ну ты и самодовольный козел, — сказала она, и веслом намеренно ударила по воде так, что брызги с силой попали мне в лицо.
Этого было достаточно. Я бросил весла в лодку и наклонился в сторону — и байдарка моментально перевернулась, сбросив нас обоих в воду.
Я знал, что глубоко не будет — мы шли вдоль берега.
Мы ушли под воду, я выпрямился, вытер с лица воду и засмеялся, глядя, как она всплывает. Она выплевывала воду, откидывала назад волосы, собранные в хвост, и моргала, как будто пыталась снова научиться видеть.
— Какого черта ты это сделал? — мой взгляд сам собой скользнул к её белой майке и тому, как сквозь ткань проступали соски. Она пошла ко мне, но вода тормозила движения, и она остановилась в паре сантиметров от меня. Вода доходила ей до груди, такой идеальной, что хотелось завыть, а вокруг нее сияла бирюзовая гладь.
— Вела себя как капризная принцесса. Я решил тебя немного остудить.
— Принцесса? — она ахнула и покачала головой. — Это сильно.
— Я ответил на все, что ты спросила вчера в самолете. Мы договорились, что утром я задам свои вопросы. А ты пока что только споришь.
— Говорит самый сложный мужчина на планете, — прищурилась она.
— Спасибо, милая. Я всегда стремлюсь быть лучшим. Это много для меня значит, — я обожал ее дразнить.
— Это был не комплимент, — она поймала мой взгляд и поняла, куда он направлен. Посмотрела вниз и тут же прикрылась руками, когда заметила, как проступила грудь. Щеки ее порозовели.
— Ты сказала, что я самый сложный. Значит, я лучший, разве нет?
Она тяжело вздохнула:
— Я не понимаю, зачем тебе это все. Это же ты добился, чтобы меня уволили. Почему тебе не все равно, почему я не вернулась на прежнюю, отвратительную работу?
— Давай подумаем. Ты ненавидела меня за то, что я лишил тебя этой чертовой работы. А когда ее тебе вернули — ты отказалась. Я хочу знать почему.
— Ты чертовски любопытный для футболиста. Тебе бы стать кровососом, — сказала она, и в уголках ее губ заиграла улыбка, будто она гордилась своей находчивостью.
Эта девчонка не упускала ни одной возможности.
— Ответь. На. Гребаный. Вопрос.
Ее язык скользнул по нижней губе, делая ее ещё более полной, сочной. Под водой мои кулаки сжались — я изо всех сил боролся с желанием податься вперед, накрыть её рот своим.
Вкусить ее. Прикоснуться к ней. Почувствовать, как она обвивает ногами мою талию.
Прижаться к ней всем телом и выжечь всё на своём пути.
Господи. Я конкретно терял контроль.
— Ладно, — выдохнула она. — Харви Талберт, мой бывший босс — шовинистичный ублюдок. Он сказал мне, чтобы я сделала все, что угодно, лишь бы ты заговорил. Я так и сделала. А он меня за это уволил.
— Я это уже знал. Давай еще раз, — отрезал я. Там было что-то еще. Человек, отчаянно нуждающийся в работе, не отказывается от неё просто так. Должна быть причина.
Она вздохнула и отвела взгляд.
— Он никогда не воспринимал меня как журналиста. Мне с ним было не по себе.
— В каком смысле? — спросил я, и что-то внутри начало сжиматься.
Злость.
Ярость.
Она прочистила горло:
— За неделю до увольнения я пришла к нему, хотела понять, почему мои интервью не получают приоритет, хотя я точно знала, что они лучше, чем некоторые тексты, которые он публиковал. Он предложил поужинать у него дома. Сказал, что время, проведенное с ним вне офиса — самый быстрый способ получить больше места в журнале. Я, естественно, отказалась, и вскоре после этого он меня уволил. Для него я была просто очередной девчонкой, с которой он хотел переспать. Больше ничего.
— Ты, блядь, издеваешься? — я едва узнал свой голос. Меня разрывало от злости. — Почему ты не сказала мне этого сразу?
— Во-первых, это не твое дело. А во-вторых, мы тогда еще и не друзьями были, — она снова отвернулась, глаза скользнули по воде.
Я поднес пальцы к ее подбородку, заставив повернуть лицо ко мне. Ждал, пока она встретит мой взгляд:
— Ну а теперь мы друзья. И я, черт возьми, уничтожу этого ублюдка.
Она покачала головой и пожала плечами:
— Оставь это. Наверное, поэтому у него там работают только мужчины. И я никому об этом не рассказывала, даже своей семье. Они бы взбесились. Так что… это вне записи, капитан.
— Прости, что с тобой так поступили. Но, знаешь что? Теперь я рад, что тебя уволили с той паршивой работы.
— Ну, ты все еще не совсем прощен. Ты был полным придурком, когда велел охране вывести меня с пресс-конференции.
— Почему ты тогда просто не подождала, пока я выйду из туалета?
— Серьезно? Я пыталась поговорить с тобой месяцами. Но как только ты появлялся на публике, вокруг тебя скапливались десятки журналистов. Почти все — мужики, и меня бесит, что я ниже их всех. — Она закатила глаза. — Я подпрыгивала, махала руками, но ты меня ни разу не заметил.
Что-то сжалось у меня в груди. Что-то незнакомое и новое. Я хотел ее не только трахать — я по-настоящему волновался за нее. Я хотел разнести в клочья ее бывшего начальника за то, как он с ней обращался. И злился на себя за то, что не замечал ее стараний раньше.
Моя рука все еще оставалась на ее подбородке. Я вглядывался в ее глаза, в которых отражались солнечные искры — медные и золотистые. Такие темные, такие красивые.
— Сейчас я тебя вижу, милая.
— Ну, наконец-то, — прошептала она, усмехнувшись.
— Согласен. А как насчет сегодня немного сменить сценарий?
— Что ты имеешь в виду? — спросила она.
— Закончим тренировку у меня дома, а потом я весь день проведу с тобой. Хочу побыть в шкуре Бринкли Рейнольдс.
Она улыбнулась:
— Что? Зачем?
— Я впустил тебя в свою жизнь. Теперь хочу увидеть твою.
— Но я же почти все время провожу с тобой. Это не будет очень интересно.
Я рассмеялся:
— А ты сделай то, что бы делала, если бы не работала со мной.
— Серьезно?
— Да. Мы же друзья, верно? А друзья так и делают.
Она кивнула: