Мой голос сорвался. Боль, вложенная в эти слова, передалась и мне. Лицо Линкольна не изменилось, и я продолжила.
Твоя мать сказала, что я не заслужил права дать тебе свою фамилию и она была права. Я бросил её задолго до того, как ты родился. Она дала понять: если я не стану тем мужчиной, которого вы оба заслуживаете, она справится сама. И я не сомневался — она справится. Я остался на пару дней, а потом поджал хвост и сбежал.
Я сделала паузу, потому что текст оказался куда тяжелее, чем я ожидала. Линкольн сделал длинный глоток воды. Я заметила, как дёрнулась челюсть от того, что он сжимал зубы, и сжалось сердце.
— Ты в порядке?
— Ага. Дочитай. Пусть уже будет покончено.
Я кивнула.
Я знаю, что не достоин называться твоим отцом. Я знал это с того самого дня, как ты родился. Но ты должен понимать — дело было не в тебе, а во мне. Я хотел бы быть мужчиной, способным тогда взять на себя ответственность. Мужчиной, который пришел бы на твои дни рождения, Рождество, на футбольные матчи. Это было бы самое малое, что я мог бы сделать. Но страх душил меня, Линкольн. Я боялся взглянуть тебе в глаза и увидеть в них разочарование, которого, я был уверен, заслуживал.
Я пишу тебе сейчас, потому что недавно узнал, что у меня серьезные проблемы со здоровьем. Моя семья об этом не знает, и я стараюсь сделать хоть что-то правильное, пока у меня еще есть время. У меня еще двое детей — Ромео и Тиа. И мне важно, чтобы ты знал — я не люблю их больше, чем тебя.
Не было ни одного дня, чтобы я не думал о тебе. Я всё это время носил твою фотографию в бумажнике. Каждый день. И каждый вечер прошу у тебя прощения в молитвах. Да, я многое в жизни напортачил, но я всё равно молюсь. И ты — первая мысль, первое имя, за которое я молюсь перед сном. Возможно, я не смогу все исправить в этой жизни, но я был бы счастлив, если бы трое моих детей смогли найти путь друг к другу. Они не знают о тебе, и я не стану им рассказывать, потому что ты один имеешь право принять это решение. Я оставлю это письмо жене и надеюсь, что оно доберётся до тебя. А дальше — все в твоих руках.
Я снова замолчала и выдохнула.
Иногда, Линкольн, у нас не хватает сил, чтобы все исправить, но никогда не поздно сказать «прости». И я правда сожалею, что подвел тебя — как отец, как мужчина, как друг. Для меня честь — видеть, как ты играешь по телевизору, и знать, что во мне есть частичка тебя. Мой удивительный сын, я надеюсь, ты найдешь в себе силы простить меня и захочешь узнать своих брата и сестру. Они хорошие люди. Как их мама. Как их старший брат, о существовании которого они даже не знают.
С любовью, Кит Найт.
Я опустила лист бумаги и подняла глаза. Глаза Линкольна блестели от эмоций, а кулаки были сжаты на столе. Я протянула руку и обхватила его ладонь своей — он расслабился и переплел пальцы с моими.
— Это было… совсем не то, чего я ожидал, — хрипло сказал он.
— Да… очень искренне, правда?
— Искренне, — кивнул он, глядя в окно на воду.
— Тебе стало легче после того, как ты услышал, что он хотел сказать?
Он снова посмотрел на меня, и в его зеленых глазах смешались сочувствие и боль — у меня перехватило дыхание.
— Честно? Я даже не знаю, что чувствую. Хочу сказать, что мне все равно — он же не был рядом. Но, услышав эти слова… не знаю. Может, все было не так просто, как я себе представлял.
— Это вполне понятно.
— Жаль, что он не сказал все это до своей смерти. Мы могли бы поговорить с глазу на глаз. А так — вышло односторонне: он все сказал, а я — нет. Хотя, может, так даже лучше.
— Может, все, что должно было из этого выйти — это твои отношения с Ромео и Тией.
— Наверное. И если бы я не встретил Ромео именно так, то вряд ли был бы готов встретиться с ними сам. А теперь Тия каждый день закидывает меня сообщениями и мне это даже нравится. Так что, может, из всего этого и правда вышло что-то хорошее.
Я встала и забралась к нему на колени, обвив руками его шею.
— Что-то хорошее точно вышло.
— Да? Ну что ж, письмо мы прочитали. Ты готова расплатиться? — поддразнил он, проводя большим пальцем по моей нижней губе.
— Я всегда расплачиваюсь, капитан.
Не успела я что-то сказать, как он уже поднялся с места, держа меня на руках. Отнес в ванную и посадил на столешницу, обхватив лицо ладонями.
— Спасибо, что заставила меня прочесть это письмо.
— Спасибо, что позволил быть рядом.
— А теперь я потрясу твой мир до основания, — прошептал он мне на ухо, прикусывая шею.
— Я на это и рассчитываю, — прошептала я, когда он стянул с меня майку.
Я подняла руки, чтобы он снял с меня спортивный бюстгальтер, и он упал на пол. Потом он опустился на колени и потянулся к поясу моих беговых шорт. Я чуть приподнялась, чтобы ему было проще их стянуть. Мои пальцы запутались в его волосах, и он тихо застонал.
— Блядь, детка… Я обожаю твое тело. Не могу насытиться.
Он раздвинул мои ноги и зарывался лицом в меня.
Моя голова откинулась назад и стукнулась о зеркало, пока он лизал и посасывал мое самое чувствительное место. Он закинул мои ноги себе на плечи и потянул ближе, чтобы ему было удобнее.
Я вцепилась пальцами в край столешницы, выгибаясь ему навстречу. Его язык скользнул внутрь, и это было уже слишком. После пробежки я и так была измотана, и тело моё без остатка ему подчинилось.
Я задыхалась, цеплялась за его волосы, а его палец нащупал клитор — он знал, чего мне нужно.
Я чуть не соскользнула с белого мрамора, когда вспышки света мелькнули под веками, и всё тело затрепетало.
— Линкольн! — закричала я, когда он усилил темп, швырнув меня прямо в бездну.
Каждая мышца, каждая косточка, каждый сантиметр меня просто разлетелся на части. Он не отстранился, пока я не прожила до конца все, что он мне подарил. Я не могла говорить. Мое тело было измотано. Он поднялся, стянул с себя шорты, потом майку и его член встал, указывая прямо на меня. Он усмехнулся:
— Он любит тебя так же сильно, как и я.
— Это взаимно, — прошептала я.
Он провел рукой по моей щеке.
— Ты в порядке?
— Ага. Просто пытаюсь не отставать от легенды НФЛ, бегая рядом, а потом — вот это. — Я рассмеялась.
Он смотрел на меня несколько секунд, потом включил душ, снова взял меня на руки и отнес туда. Поставил на ноги, и я потянулась к нему, чтобы дотронуться.
Он перехватил мои запястья и прижал ладони к своим губам.