— Я знаю. И я понимаю, что ты не виноват в том, что ты известный. В том, что ты невероятный. Что ты лучший из лучших. Но я тоже должна сиять. Ты же понимаешь? Мне нужно что-то свое. Я не хочу быть просто чьей-то девушкой.
Он посмотрел на меня так, будто я ударила его в грудь. Но реальность была такова: как только мы откроемся — моя профессия окажется под угрозой.
Моя карьера. Все, к чему я так долго шла.
Меня никто не будет воспринимать всерьез.
— Разве я хоть раз относился к тебе как к кому-то второстепенному? Я с самого начала поддерживал тебя. С того дня, как мы начали работать вместе. У тебя есть другие предложения, детка.
— Да. Но хотят ли они меня из-за меня? Или только потому, что им нужна эта история? — спросила я, отворачиваясь к окну. Может, всем нужен был просто материал?
— Ты охрененно талантлива. Ты это знаешь. И я это знаю. Я не позволю никому затмить твой свет. Слышишь меня?
Он не ответил на мой вопрос. Потому что не мог.
Но я знала себе цену.
Черт, я всегда знала, что могу добиться всего, чего захочу. Но сегодняшний день выбил меня из колеи. Я и представить не могла, что они позовут меня только для того, чтобы добраться до него.
Он смотрел мне в глаза, и я знала — он видел в них главное.
Тот самый вопрос.
Смогу ли я когда-нибудь сиять сама по себе, если мы будем вместе?
Я никогда не была той, кто переживает, кто кого затмит. Никогда не боялась остаться в чьей-то тени. Я всегда была уверена в своих способностях. Но слава Линкольна — это было что-то гораздо большее, чем с чем-либо я сталкивалась раньше.
Он вышел из машины, обошел ее и открыл мою дверь. Мы молча поднялись наверх.
Сказать было уже нечего.
Реальность наваливалась со всей силой.
Я не знала, что делать. Не знала, как все это разрешить.
Это был наш первый день вне пузыря. Первое серьезное испытание и оно уже превратилось в чертов ураган.
Я зашла в ванную и закрыла дверь, прежде чем открыть кран и начать наполнять ванну.
Мне нужно было пространство.
Я собрала волосы в узел и медленно погрузилась в воду, позволяя себе наконец разрыдаться — до тех пор, пока не останется ни одной слезы.
Этот день стал настоящим открытием в том, что касается моего будущего.
Впервые во взрослой жизни я начала в себе сомневаться. Стала задаваться вопросом: а хочет ли кто-то на самом деле взять меня на работу из-за моего таланта к письму?
Как Линкольн будет смотреть на меня, если у меня не будет ничего своего, чем я могла бы гордиться? Если вся моя жизнь будет крутиться только вокруг него?
А так ведь не должно быть. Отношения — это баланс.
Да, я не самая великая в истории спортсменка, но я горжусь тем, что делаю. Горжусь интервью, которые брала, историями, которые рассказывала, тем, как умела представить людей миру в лучшем свете — через слова.
Но будет ли кто-нибудь сейчас видеть это во мне?
Когда станет известно, что я встречаюсь с Линкольном Хендриксом?
Черт, даже Лу Колсон не знал, что мы пара. Но уже сам факт, что Линкольн доверил мне эту статью, стал единственной причиной, по которой он вообще мной заинтересовался.
Речь никогда не шла обо мне. Или о моем таланте.
Им был нужен Линкольн.
И все это было для меня новым. Голова шла кругом.
Я знала, что если останусь здесь, Линкольн попытается все за меня исправить.
Но так же, как он когда-то нуждался во времени, чтобы понять, где хочет играть, — так и мне нужно было время, чтобы разобраться, каким будет моё будущее.
Я вытерлась, оделась, закинула вещи в сумку и вытащила чемодан из шкафа.
Он как раз закрывал входную дверь, в руках у него был пакет с едой из нашего любимого ресторана в городе.
Но я не была в настроении ни есть, ни тем более праздновать.
Он взглянул на чемодан.
— Первые же трудности и ты уже убегаешь?
— Я не убегаю, Линкольн. Я возвращаюсь домой. Мне нужно подумать. Мне нужно понять, как все устроено. Мне нужно понять, где мое место.
— Твое место вот тут, — он ударил рукой в грудь. — Если ты этого не понимаешь, значит, ты не знаешь меня так, как я думал.
Я прочистила горло, выпрямилась, подняла подбородок.
— Я тебя знаю. Знаю, что ты попытаешься это исправить, что скажешь, будто все будет хорошо. Но мне нужно разобраться в себе. А я не могу этого сделать, пока рядом с тобой.
— Почему, блядь, нет?
— Потому что я люблю тебя. И я хочу, чтобы ты был счастлив. Но я должна быть уверена, что не задушу себя этим в процессе. Просто... дай мне это время, пожалуйста.
— Похоже, у меня и выбора нет, — прошептал он и обнял меня. — Но тебе не обязательно уезжать. Я завтра улетаю. Это — твой дом.
— Мне нужно подумать, Линкольн. А лучше всего я думаю у себя дома, на берегу. — Я поднялась на носочки и поцеловала его в щеку.
Это прощание.
Но ни один из нас не смог произнести эти слова вслух.
30
Линкольн
— Это был впечатляющий первый день, Линк, — сказал тренер Балбоа. — Ты именно то, что нужно этой команде. Думаю, в этом году мы дойдём до самого конца.
— Да, команда отличная. Мы сработаемся.
— Пока в отеле живешь, да? Будешь смотреть дома на неделе? — спросил он, пока мы шли к раздевалке.
Я кивнул, хотя в животе все скручивало узлом. Я почти не спал последние две ночи — до жути скучал по ней. Мы почти не разговаривали, но я все равно звонил пару раз, просто чтобы узнать, как она. Старался дать ей пространство, как она просила. Но, блядь, это убивало меня.
— Да. Записался на пару просмотров ближе к выходным.
— А когда Бринкли собирается приехать? — спросил он. Он знал, что мы вместе. Как и Брэтт с Ленни. Да и, честно говоря, они, наверное, поняли всё ещё до того, как я сам это понял — с первой встречи.
Я провел рукой по затылку и тяжело выдохнул:
— Пока не знаю. У нее сейчас непростой период. Понимаешь, встречаться со мной — это не так просто. Особенно если ты хочешь пробиться как спортивный журналист.
Он остановился:
— В каком смысле?
— Не трать на это время, тренер. У вас команда, которой нужно заниматься.
— Линкольн, ты — часть этой команды. А значит, ты теперь семья. Твои проблемы — мои проблемы. Рассказывай, что происходит. Я женат тридцать пять лет и у меня три дочки. Поверь, я кое-что понимаю в женщинах.
Я улыбнулся. На моей прошлой команде такого не было. Балбоа действительно заботился о своих игроках. Мы для него были не просто ценниками.
— У нее было собеседование в Sports Today за день до моего вылета. Они попросили, чтобы я пришел с ней.
— Но ведь еще никто не знает, что вы пара, верно? Зачем им понадобилось твое присутствие?
— Она написала ту статью обо мне и рассылала ее по редакциям. Им она, очевидно, приглянулась. Они собирались предложить ей постоянную работу в обмен на эксклюзив, если она отдаст им материал. Но когда мы пришли, все оказалось не так. Они просто хотели, чтобы я согласился на кучу будущих интервью и использовали это как козырь, чтобы якобы предложить ей должность. Обошлись с ней отвратительно, и я просто вытащил ее оттуда.