- И я хотел бы взять немного бензина.
- Очень хорошо, сэр. Вы оставьте канистры... Вашу машину тоже заправить?
- Пожалуйста.
Питер прошел через холодный, гулкий безлюдный корабль и спустился по трапу на подводную лодку. Когда он ступил на палубу, Дуайт Тауэрс как раз вышел на мостик. Питер по всей форме отдал честь.
- Доброе утро, сэр, - сказал он. - Я приехал поглядеть, как дела, и взять немного бензина.
- Бензина хоть залейся, - сказал американец. - А дел особых нет. По-моему, их больше уже и не предвидится. А у вас нет для меня новостей?
Питер покачал головой.
- Я только что заходил в министерство. Там ни души, только и сидит одна машинистка.
- Мне больше повезло. Вчера я застал там какого-то лейтенанта. Похоже, завод в часах кончается.
- Да и все кончается, недолго осталось. - Они стояли рядом, опершись о перила мостика; Питер искоса глянул на капитана. - Вы уже слышали про Аделаиду и Сидней?
Дуайт кивнул.
- Конечно. Сперва счет шел на месяцы, потом на недели, а теперь, по-моему, уже на дни. Какой срок они там вычислили?
- Не слыхал. Хочу сегодня связаться с Джоном Осборном, узнать последние данные.
- На службе вы его не найдете. Он трудится над своей машиной. Говорит, рысак высокого класса.
Питер кивнул.
- А вы собираетесь посмотреть следующие гонки - главные, на Большой приз? Как я понимаю, последние на свете. Вот это будет зрелище!
- Право, не знаю. Предыдущие Мойре не очень-то понравились. Женщины многое воспринимают не так, как мы. Например, бокс и борьбу. - Дуайт помолчал. - Вы сейчас едете назад в Мельбурн?
- Да, если только... Может быть, я вам тут нужен, сэр?
- Не нужны. Здесь делать нечего. А вот, если можно, подбросьте меня до города. Мой шофер, старшина Эдгар, сегодня не явился со служебной машиной; подозреваю, что и его завод кончается. Если можно, подождите десять минут, я переоденусь в штатское и поедем.
Через сорок минут они уже разговаривали с Джоном Осборном в городском гараже. "Феррари" подвешен был на цепях к невысокому потолку, носом кверху, передок разобран. Джон, в комбинезоне, с помощью механика орудовал над машиной; он начистил ее до такого блеска, что и на руках почти незаметно было следов черной работы.
- Здорово повезло, что нам достались части от "мазерати", - серьезно сказал он. - Одна тяга подвески погнута безнадежно. Но детали тут и там одинаковые; нам надо их только немного обработать и приладить новые втулки. Не хотел бы я вести моего рысака, если бы пришлось нагревать и выпрямлять старую тягу. Понимаете, неизвестно, как она себя поведет после такого ремонта.
- Я бы сказал, вообще неизвестно, что может случиться на таких вот гонках. Когда он разыгрывается, этот ваш Большой приз?
- У меня из-за срока идет перебранка с устроителями, - сказал физик. Они намечают субботу семнадцатое, через две недели, а я считаю, надо назначить следующую субботу, десятое.
- Дело идет к концу, а?
- Я считаю, да. Уже и в Канберре определенно есть больные.
- Этого я не слыхал. Но радио сообщали про Аделаиду и Сидней.
- Радио всегда сообщает с запозданием дня на три. Стараются потянуть, ведь начнется паника и общее уныние. Но сегодня отмечено подозрительное заболевание в Олбери.
- В Олбери? Это всего миль двести к северу.
- Знаю. По-моему, суббота через две недели - слишком поздно.
- А мы, по-вашему, скоро подхватим эту болезнь, Джон? - спросил Питер.
Физик коротко взглянул на него.
- Я уже подхватил. И вы тоже. Все мы ее подхватили. Вот этой двери, гаечного ключа - всего, за что ни возьмись, уже коснулась радиоактивная пыль. Она в воздухе, которым мы дышим, в воде, которую пьем, в листьях салата, даже в беконе и яйцах. Теперь все зависит от сопротивляемости организма. У людей наименее выносливых признаки лучевой болезни вполне могут проявиться недели через две. А то и раньше. - Он чуть помолчал. - Я считаю чистейшим безумием откладывать такие важные гонки на две недели. Сегодня состоится заседание комиссии, там я все выскажу. Какое же это состязание, если у половины гонщиков начнется рвота и понос. Тогда просто-напросто выиграет парень, наименее чувствительный к радиации. Так ведь гонки устраиваются не для этого!
- Наверно, вы правы, - сказал Дуайт.
Он оставил Осборна и Холмса в гараже, потому что условился пообедать с Мойрой. Джон Осборн предложил Питеру пообедать в клубе "На природе"; немного погодя он вытер руки чистым лоскутом, снял комбинезон, запер гараж, и они поехали через весь город в клуб.
- Как ваш дядюшка? - спросил по дороге Питер.
- Он со своими приятелями изрядно поубавил клубные запасы портвейна, сказал физик. - Конечно, он уже не так здоров. Вероятно, за обедом мы его увидим, он теперь бывает в клубе почти каждый день. Конечно, это стало проще, раз он опять ездит на своей машине.
- А бензин где достает?
- Бог его знает. Вероятно, у военных. Откуда теперь у всех берется бензин? Думаю, он продержится до конца, хотя поручиться не могу. Пожалуй, портвейн поможет ему протянуть дольше нас с вами и еще очень многих.
- Портвейн?
Джон Осборн кивнул.
- Видимо, спиртное усиливает нашу сопротивляемость радиации. Вы этого не знали?
- То есть, если хорошенько проспиртоваться, будешь жить дольше?
- На считанные дни. Дядюшку Дугласа, пожалуй, раньше хватит удар. На прошлой неделе я уж думал, портвейн его одолевает, но вчера он выглядел очень недурно.
Они поставили машину перед клубом и вошли. Дул холодный ветер, и сэр Дуглас Фрауд устроился в зимнем саду. Он беседовал с двумя старыми приятелями, рядом на столике ждал бокал хереса. Завидев вошедших, он хотел было встать, но по просьбе Джона отказался от попытки.
- Что-то я становлюсь неповоротливый, - сказал он. - Придвигайте стулья и выпейте хересу. С полсотни бутылок амонтильядо еще осталось. Нажми вон кнопку.
Джон нажал кнопку звонка и вместе с Питером подсел к дядюшкиному столу.
- Как ваше здоровье, сэр?
- Да так себе. Наверно, тот лекарь был прав. Он сказал, если я вернусь к прежним привычкам, мне не протянуть и полгода, и это чистая правда. Но и он протянет не дольше, и ты тоже. - Старик хихикнул. - Говорят, ты добился, чего хотел, - выиграл автомобильные гонки.
- Не совсем, я пришел вторым. Но теперь имею право состязаться за Большой приз.