День наступал дождливый, холодный. При хмуром свете муж и жена посмотрели друг на друга, оба измучились, обоим нездоровилось.
- Питер... по-твоему, это то самое и есть, да? - спросила Мэри.
- Не знаю. Но очень может быть. Видимо, сейчас все заболевают.
Она устало провела рукой по лбу.
- Я думала, здесь, за городом, с нами ничего не случится.
Питер не знал, какими словами ее утешать, а потому спросил:
- Выпьешь чаю? Я поставлю чайник.
Мэри опять подошла к кроватке, посмотрела на дочурку - та как раз притихла. Питер повторил:
- Как насчет чашки чая?
Ему полезно выпить чашечку, подумала Мэри, он почти всю ночь был на ногах. Она заставила себя улыбнуться.
- Чай - это чудесно.
Он пошел на кухню готовить чай. Мэри чувствовала себя прескверно, и теперь ее замутило. Конечно, это бессонная ночь виновата и она переволновалась из-за Дженнифер. Питер хлопочет в кухне; она тихонько пройдет в ванную, он ничего и не узнает. Ее нередко тошнило, но на этот раз он может подумать, вдруг тут что-то другое, и станет волноваться.
В кухне пахло затхлым, а может быть, просто показалось. Питер налил в электрический чайник воды из-под крана, сунул штепсель в розетку, включил; счетчик ожил, и Питер вздохнул с облегчением: ток есть. Не сегодня завтра электричества не станет, вот тогда будет худо.
Духота в кухне нестерпимая; Питер распахнул окно. Его вдруг бросило в жар, опять в холод, и он почувствовал, что сейчас его стошнит. Он тихо прошел к ванной, но дверь оказалась заперта, значит, там Мэри. Незачем ее пугать; через черный ход он вышел под дождь, и в укромном уголке за гаражом его стошнило.
Он еще постоял здесь. В дом вернулся бледный, ослабевший, но все же ему полегчало. Чайник уже кипел, Питер заварил чай, поставил на поднос две чашки и пошел в спальню. Мэри была здесь, наклонилась над дочкиной кроваткой.
- Я принес чай, - сказал Питер.
Она не обернулась, побоялась, что лицо ее выдаст. Сказала:
- Вот спасибо! Налей, я сейчас.
Едва ли она сможет выпить хоть глоток, но Питеру чай пойдет на пользу.
Он наполнил обе чашки, присел на край кровати, осторожно пригубил; от горячего чая желудок словно бы успокоился. Чуть погодя Питер сказал:
- Иди пей, родная. Твой чай остынет.
Мэри нехотя подошла; может быть, она и справится. Она посмотрела на мужа, его халат был мокрый от дождя.
- Питер, да ты совсем промок! - вскрикнула Мэри. - Ты выходил из дому?
Питер взглянул на рукав халата; он совсем про это забыл.
- Надо было выйти, - сказал он.
- Зачем?
Он больше не мог притворяться.
- Просто меня стошнило. Думаю, ничего серьезного.
- Ох, Питер. И со мной то же самое.
Минуту-другую они молча смотрели друг на друга. Потом Мэри сказала глухо:
- Наверно, это из-за пирожков с мясом, которые были на ужин. Ты ничего такого не заметил?
Питер покачал головой.
- По-моему, пирожки были хорошие. И потом, Дженнифер ведь пирожков не ела.
- Питер... По-твоему, это то самое?
Он взял ее за руку.
- Сейчас заболевают все. И нас не минует.
- Не минует, нет, - задумчиво отозвалась Мэри. - Видно, никуда не денешься. - Она подняла глаза, встретилась с ним взглядом. - Это конец, да? Нам будет все хуже, хуже, и мы умрем?
- Думаю, порядок такой, - подтвердил Питер. И улыбнулся ей. - Я еще никогда не пробовал, но, говорят, все происходит именно так.
Мэри повернулась и пошла в гостиную; Питер, чуть помешкав, последовал за ней. Она стояла у застекленных дверей и смотрела на сад, она всегда так его любила, а сейчас он по-зимнему унылый, обнаженный ветром.
- Как мне жаль, что мы так и не купили садовую скамейку, - ни с того ни с сего сказала Мэри. - Она бы так славно выглядела вон там, у стены.
- Попытка не пытка, съезжу сегодня, вдруг достану, - заявил Питер.
Жена обернулась к нему.
- Если ты нездоров, не езди.
- Посмотрим, как я буду себя чувствовать через час-другой. Лучше чем-то заняться, чем сидеть сиднем и только и думать, ах, какой я несчастный.
Мэри улыбнулась.
- Мне вроде сейчас получше. Ты как, позавтракаешь?
- Ну, не знаю, - сказал Питер. - Не уверен, что я настолько пришел в себя. Какая у нас есть еда?
- Три пинты молока. По-твоему, можно будет достать еще?
- Пожалуй, да. Возьму машину и съезжу.
- Тогда, может быть, позавтракаем овсяными хлопьями? На пакете написано, что в них много глюкозы. Это ведь полезно, когда болеешь, правда?
Питер кивнул.
- Пожалуй, я приму душ. Наверно, он меня подбодрит.
Так он и сделал, а когда потом вышел из спальни, Мэри в кухне хлопотала над завтраком. С изумлением Питер услышал, что она поет - напевает веселую песенку, в которой спрашивается, кто до блеска начистил солнце. Питер вошел в кухню.
- Ты как будто повеселела, - заметил он.
Мэри подошла к нему.
- Это такое облегчение, - сказала она, и теперь он увидел - напевая песенку, она всплакнула. Озадаченный, не выпуская ее из объятий, он утер ее слезы.
- Я так тревожилась, совсем извелась, - всхлипнула она. - Но теперь все будет хорошо.
Какое уж там хорошо, подумал Питер, но вслух не сказал.
- Из-за чего ты так тревожилась? - спросил он мягко.
- Люди заболевают в разное время, - сказала она. - Так я слышала. Некоторые на две недели позже других. Вдруг я свалилась бы первая, бросила тебя и Дженнифер, или первым заболел бы ты и оставил нас одних. Мне было так страшно...
Она подняла глаза, встретилась с ним взглядом и сквозь слезы улыбнулась.
- А теперь мы заболели все трое в один день. Правда, нам повезло?
В пятницу Питер Холмс поехал в Мельбурн, будто бы на поиски садовой скамейки. Он гнал свой маленький "моррис" вовсю, не следовало надолго отлучаться из дому. Он хотел поговорить с Джоном Осборном, и не откладывая; толкнулся сперва в городской гараж, но там было заперто; потом поехал в НОНПИ. Наконец он разыскал Осборна в клубе "На природе", в спальне; тот выглядел совсем больным и слабым.
- Прости, что беспокою тебя, Джон. Как ты себя чувствуешь?
- Уже заполучил, - сказал физик. - Второй день. А ты?
- Вот потому я и хотел тебя повидать, - начал Питер. - Наш доктор, видно, умер, во всяком случае, он никого не навещает. Понимаешь, Джон, мы с Мэри со вторника совсем разладились - рвота и прочее. Ей очень худо. А мне со вчерашнего дня, с четверга, становится все лучше. Я ей ничего не сказал, но чувствую себя отлично и голоден как волк. По дороге сюда заехал в кафе и позавтракал - уплел яичницу с грудинкой и все, что еще полагается, и опять хочу есть. Похоже, я выздоравливаю. Скажи, может так быть?