Помню, в статье нашей армейской газеты, озаглавленной "Заметки о тактике", ведущему группы рекомендовалось проявлять максимум находчивости и военной хитрости . К примеру, увидев цель, демонстрировать проход мимо нее, но как только она окажется на траверзе, энергично развернуться, стать на боевой курс да ударить! Хорошие, дельные советы были. И тогда я тоже не повел группу прямым курсом к цели, а стал обходить ее севернее. Создалась видимость, что группа пройдет мимо станции. Но как только штурмовики оказались на траверзе станции, стремительно развернул группу влево. Враг заметил наш маневр, но теперь у него было мало времени на организацию обороны. Уже летели мои команды:
- Выходим на боевой курс.. Приготовиться к атаке. Атака!..
Станция напоминала собой растревоженный муравейник. Железнодорожные пути были забиты эшелонами. Всюду сновали солдаты. По дороге, ведущей к станции, двигались танки, автомобили.
И вот заговорили зенитные пушки, пулеметы противника. На нашем пути замелькали черно-белые шапки разрывов. Однако, при подготовке к вылету для подавления зенитной артиллерии была определена группа штурмовиков. По моей команде она обрушилась на зенитки. Стрельба стала затухать. А после первой же нашей атаки на станции заплясали языки пламени, повалил густой черный дым. Штурманула вторая группа, третья - и вот станция утонула в море огня...
Отвлекусь немного от станции - с ней уже все ясно. Должен заметить, что командира-летчика, который идет на задание во главе подразделения, части, в авиации традиционно называют ведущим. Не командиром группы, а ведущим. Хотя звено, как правило водил командир звена, и только для выполнения особо важных задач, поражения малоразмерных целей, где требовался снайперский удар, то же звено водил командир эскадрильи или его заместитель, эскадрилью - штурман, заместитель командира полка, а порой и сам командир.
Словом, ведущий - это самый опытный летчик в группе. Он должен собрать все экипажи, построить их в походный порядок, провести группу по маршруту и вывести ее в район цели, затем найти эту цель и перестроить боевой порядок для атаки ее. При этом боевой порядок должен быть таким, чтобы обеспечить наилучшее поражение цели.
Однако, как ни распределяй роли при подготовке к вылету - кто да что должен поражать, - в воздухе все выглядит иначе. Так что ведущий обязан, когда надо скомандовать в воздухе, подсказать - кому и какую цель поражать. Он организатор боя, и он отвечает за исход его по законам военного времени.
Я всю войну летал ведущим. Знаю, умение хорошо водить группы давалось большим боевым трудом, опытом. Попадал я в тяжелые, иногда очень тяжелые условия: атаки истребителей, огонь зенитной артиллерии противника - когда все нервы и воля на пределе. Тут кто-то из ведомых может и сплоховать. Но только не ведущий! Как бы тяжело ни было, но именно ты должен найти силы и подать команду: "Вперед, славяне!.." Надо сказать, слово "славяне" часто употреблялось даже в официальных речах и было широко распространено среди лихой пилотской братвы.
Вообще фронтовая жизнь далеко шла не по писаному. Мы были молоды, азартны. Не обходилось без ухарства. Как-то во Льгове за обедом в овражке зашел разговор: можно ли самолетом сдуть крышу, сделанную из свежей соломы? Видимо поводом для разговора стала крыша, маячившая у всех перед глазами. Начальник оперативного отдела штаба корпуса подполковник Захаренков этак небрежно заявил:
- У нас нет таких летчиков!
Меня это заело.
- Есть, - говорю, - такие летчики. Я сдую эту крышу!.. - А это был дом, где располагался оперативный отдел Захаренкова.
Словом, вместе со штурманом корпуса Осиповым мы все рассчитали, провели тренировку: я летал, Осипов смотрел с земли, и после трех-четырех заходов на одинокий куст в поле - по тому, как он прогибался от струи моего самолета, мы поняли, что спор с Захаренковым можно решать.
И вот начали: в самолет за стрелка сел Осипов. Взлетели. Деревню и хату найти - труда не составило. Я очень низко и точно зашел на нее, потом в нужный момент энергично перевел самолет на кабрирование и слышу:
- Сдули крышу! Сдули! - это штурман Осипов. Набрав высоту 200-300 метров, я заложил глубокий вираж и сам убедился, что крыши нет, а остатки соломы, вижу, оседают на землю.
Спор мы выиграли. Но каково же было вечером! Командир корпуса генерал Горлаченко, узнав об этом, вызвал нас с Захаренковым да так пропесочил!..
Летая на боевые задания, работая в полках, я не раз бывал на станциях наведения и управления штурмовиками на поле боя и невольно приобрел немалый опыт в этом отношении. Но как его передать другим? Посоветовался с Осиповым, и решил все изложить письменно. Осипов сделал штурманские и другие расчеты, а я подробно описал, так сказать, технологию боевой работы: подход к цели, поиск цели, построение атаки, последовательность огня (бомбы, эресы, пушки, пулеметы), оборону боевых порядков от истребителей и зенитной артиллерии, сбор после боя и возвращение домой. Получился целый труд - 55-60 страниц машинописного текста со схемами, чертежами, расчетами.
Принесли мы его Горлаченко. Изучив его, комкор поблагодарил нас и утвердил работу в качестве "учебного пособия для летчиков частей 3-го ШАК".
Несколько слов в связи с этим и о контроле нашей боевой работы.
В 1941 году - по понятным причинам - нам было не до контроля: мы отступали, и я не знаю случая, где этим делом занимались бы всерьез.
Но в 1942 году нас, командиров всех рангов, уже все более и более стал занимать этот вопрос. Мы летаем, бомбим, стреляем, несем потери. Каков же результат наших боевых полетов? А какой урон наносят противнику наши налеты? Именно в 1942 году начали создаваться пункты наведения (ПН), где были авианаводчики. Основное назначение их - обеспечение непосредственного взаимодействия групп штурмовиков с наземными войсками. Они помогали группам выходить на цель, предупреждали о появлении истребителей противника. Они же давали и общие данные об эффективности ударов. Именно общие данные, ибо цели от ПН находились в пяти - семи километрах и далее. Однако и это уже хоть какой-то, но контроль.
В 1943 году функции пунктов наведения расширились, на них уже находились не авианаводчики, а ответственные командиры. А когда там разместились командиры дивизий или их заместители с оперативными группами, они стали именоваться ПКП (передовой командный пункт). Широкая сеть ПКП была материальной основой взаимодействия штурмовиков с сухопутными войсками. ПКП и их роль все время росла. Идея создания такой сети управления на поле боя также принадлежала Главкому ВВС А.А. Новикову.
Но уже в 1943 году этого контроля оказалось недостаточно. И тогда на самолеты принялись устанавливать аэрофотоаппараты.
К сожалению, не все поддавалось в нашей боевой работе контролю. Технология боевого полета не только сложна, но и совершенно индивидуальна для каждого человека. Опытный командир хорошо знает своих летчиков и по профессиональным возможностях, и по морально-психологическому состоянию. В соответствии с этим он подбирает и группы и ведущих - конкретно для поражения тех или иных целей. Все это делалось в интересах победы над сильным соперником, и единственным контролем многих тех дел оставались личные свидетельства очевидцев, их память сердца...
Такой вот пример. Противник зенитным огнем разбил мотор штурмовика. Самолет сел на территории, занятой противником. К экипажу бегут немцы. Вот-вот схватят летчика и стрелка. Тогда группа, в которой шел подбитый самолет, становится в круг над ним и огнем из пушек и пулеметов задерживает приближение немцев к экипажу. Экипаж, конечно принимает меры: уходит от самолета, прячется в складках местности и кустарнике, готовится к самому худшему... Но вот от группы отделяется боевая машина и идет на посадку рядом с подбитым самолетом. Под огнем, иногда прямо под носом противника, вырывает бесстрашный пилот своих боевых друзей. А группа, кружившаяся над местом вынужденной посадки, прикрывает, защищает самолет с двойным экипажем, и все возвращаются домой.