Выбрать главу

Ричард Мидлтон

НА БРАЙТОН-РОУД

Солнце медленно карабкалось по белым холмам, совершая мистический ритуал рассвета, и наконец осветило ослепительный заснеженный мир. Ночью стоял сильный мороз, и перепрыгивающие с места на место птицы не оставляли следов на серебристых дорожках. Видневшиеся вдалеке изгороди нарушали монотонную белизну, которая опустилась на многоцветную землю. Небо переливалось от оранжевого до темно-синего, от темно-синего до голубого, настолько светлого, что казалось, будто над головой вместо безграничного пространства натянута тонкая прозрачная пленка. По полям гулял холодный, молчаливый ветер, сдувая снежную пыль с деревьев, но едва касаясь островерхих изгородей. Как только солнце добралось до линии горизонта, оно быстрее покатилось вверх, а поднявшись в небо, протянуло горячие лучи к земле, которые смешались с пронизывающим ветром.

По-видимому, именно это странное чередование тепла и холода и потревожило сон бродяги, который сначала никак не мог выбраться из-под снежного покрывала — как человек, запутавшийся в простынях — а потом сел с широко раскрытыми, недоуменными глазами.

— Господи! Мне показалось, будто я в постели, — сказал он себе, оглядывая пустынный пейзаж.

Он потянулся и осторожно встал, стряхивая с себя снег. В эту минуту на него налетел ледяной ветер, и он понял, что спал в теплой постели.

«Ну ладно, чувствую я себя хорошо, — думал он. — Наверное, мне повезло, что я вообще проснулся. Или не повезло — просыпаться-то особенно незачем».

Он поднял голову и увидел холмы, сверкающие на голубом фоне, словно Альпы на открытке.

«Судя по всему, мне предстоит пройти еще километров шестьдесят или около того, — мрачно рассуждал он. — Бог знает, чем я занимался вчера. Шел, пока не свалился от усталости, и теперь я в двадцати километрах от Брайтона. Черт побери этот снег, черт побери Брайтон, черт побери все на свете!»

Солнце карабкалось все выше и выше, и он, повернувшись спиной к холмам, зашагал по дороге.

«Я рад или огорчен, что овладел мной всего лишь сон, рад или огорчен, рад или огорчен?» — его мысли ритмично выстраивались в такт шагам, и он даже не пытался найти ответ на свой вопрос. Слава Богу, что он еще способен идти.

Миновав три дорожных указателя, он нагнал парня, прикуривавшего сигарету. На нем не было пальто, и он казался до боли беззащитным.

— Бродяжничаешь, папаша? — хрипло спросил парень, когда он поравнялся с ним.

— Да вроде того, — ответил бродяга.

— Ну, тогда я прогуляюсь немного с тобой, если ты пойдешь не очень быстро. В такое время дня идти одному довольно одиноко.

Бродяга кивнул, и парнишка заковылял рядом.

— Мне восемнадцать, — небрежно заметил он. — А ты наверняка подумал, что я моложе.

— Я бы сказал, пятнадцать.

— И просчитался. Восемнадцать мне стукнуло в прошлом августе, бродяжничаю уже шесть лет. Я пять раз убегал из дома, когда был маленьким, и каждый раз полиция возвращала меня обратно. Они хорошо со мной обходились, полицейские. Теперь у меня нет дома, и мне неоткуда убегать.

— У меня тоже, — спокойно сказал бродяга.

— Да, я вижу, что ты из себя представляешь, — тяжело дыша, проговорил парень. — Ты — джентльмен, упавший на дно. Тебе тяжелее, чем мне.

Бродяга бросил взгляд на прихрамывающую, тщедушную фигурку и сбавил шаг.

— Я бродяжничаю не так долго, как ты, — признался он.

— Это я вижу по тому, как ты идешь. Ты еще не устал. Наверное, ждешь чего-нибудь впереди?

Бродяга задумался.

— Не знаю, — с горечью ответил он. — Я всегда чего-то жду.

— Отвыкнешь со временем, — заметил парень. В Лондоне теплее, но там труднее раздобыть еду. На самом деле там ничего хорошего нет.

— Но все-таки есть шанс встретить человека, который поймет…

— Деревенские жители лучше, — перебил его парень. — Прошлой ночью меня бесплатно пустили в коровник, и я спал вместе с коровами, а сегодня утром меня разбудил фермер, напоил чаем и дал монетку, потому что я маленький. Конечно, мне повезло; а в Лондоне — суп на набережной по ночам и полицейские, которые гонят тебя отовсюду.

— Прошлой ночью я свалился на обочине и заснул прямо там. Удивительно, что вообще не умер, — сказал бродяга.

Парнишка окинул его внимательным взглядом.

— Откуда ты знаешь, что не умер?

— Я этого не чувствую, — после паузы ответил бродяга.

— Вот что я тебе скажу, — сиплым голосом произнес парень, — таким людям, как мы, этого не избежать, если мы захотим. Вечно голодные, холодные, уставшие как собаки, и все время в пути. И все же, если кто-то предложит мне уютный дом и хорошую работу, мне станет тошно. Я кажусь тебе сильным? Знаю, я слишком маленький для своего возраста, но я шатаюсь уже шесть лет, и думаешь, я жив? Я утонул, купаясь в Маргейте, меня убил цыган — воткнул гвоздь прямо мне в голову; два раза я замерзал, как ты прошлой ночью, и тем не менее я иду сейчас здесь, иду в Лондон, чтобы снова уйти оттуда, потому что ничего не могу с этим поделать. Жив! Говорю тебе, нам этого не избежать, если мы захотим.