Я топтался рядом, прислушиваясь. Но ничего интересного не находил. Валлен поведал дядьке о бунте каторжников и сообщил, что магу, мне то есть, удалось обезвредить преступников. Бородач взглянул на меня и кивнул, будто ничего иного и не ожидал.
Потом Валлен ушел, Тунус отправился в торговое представительство. А Монтен, как разобрался со своим товаром, предложил выпить арга в одной из таверн и там же снять комнаты.
Хозяин таверны оказался хозяйкой. Высокая грудастая баба, увидав скорняка бросилась с ним обжиматься. Видать, самка его, потому что скорняк аж повеселел и покраснел. Ее звали Хасса. Она усадила нас за стол и послала девушек готовить комнаты дорогим гостям. Народу в таверне несмотря на поздний час было валом.
Местные расспрашивали нас о новостях с большой земли, о нашем путешествии и о белой твари. Расспрашивали меня, но я не отвечал, а молча набивал пузо тушеным кроликом, коих на рудниках разводили в клетках, так что за нас двоих отдувался скорняк. А он был и не против. Словно тут у него все друзья остались, а в Эрифде и поговорить ему было не с кем.
Я же как только поел, раскланялся и отправился наверх. Спать хотелось безумно, поэтому вырубился, едва голова коснулась подушки.
А на утро меня разбудил стук в дверь. Ненавижу двери. Стук в них не предвещает ничего хорошего.
На этот раз меня потревожил Монтен. Оказывается, я слишком долго проспал и пора было собираться в путь. От меня требовалось только позавтракать, сам скорняк уже все приготовил для охоты — и припасы, и оружие, и силки.
Я быстро проглотил вчерашнее рагу из кролика и даже съел пирог с куриной печенью. Все-таки человеческая еда бывает очень даже вкусной, если ее правильно приготовить.
Мы вышли на главную улицу Эфды и потопали в сторону тракта. Там должны были тропами выйти на восточные предгорья. По пути Монтен рассказывал мне как все устроено на рудниках, а я вникал.
Город в скалах построили для торговцев и работяг, которые проводили здесь заслуженные выходные. Склады располагались в долине. Туда свозили товар со всех рудников и из Эрифды, оттуда вагонетки отправлялись по горным дорогам в разные стороны.
Неподалеку от Эфды жили и работали колдуны-артефакторы. Слабенькие, но дело свое знали и создавали неведомые штуковины для всего Лландара. Умельцы были отменные и их товары ценились очень высоко.
Зная, что на рудниках полно магов и встретиться с ними можно в любой момент, я еще на подъезде к городу надел кольцо и до сих пор не снимал. Лишние вопросы мне ни к чему.
Широкими сетями растянулись рудники по всем горам, уходя на лиги, и лиги вдаль от городка и долины. Соединялись они путями и тропами, а иногда и канатными дорогами. Что это я не знал, потом как-нибудь у Валлена выспрошу. Работяги жили там же, где работали. Каторжники тоже, но этих в город не пускали в отличии от наемных рабочих.
Руководил рудниками господин Эборт Шолт. Тот дядька, что нас встречал. По словам Монтена мужик суровый, но справедливый. А прозвали его Железной рукой, потому что правил он твердо и уверенно.
По суди рудники Эфда были государством в государстве. Они могли бы существовать и без поддержки империи, полностью обеспечивая себя всем необходимым. А главное, если замыслит Шолт из-под империи выйти, то войной идти на них бессмысленно — только людей губить. Туда незамеченным не подойти, а охранять узкий вход в ущелье Эфда проще простого. Тропами же войска до рудников не доберутся, а если и доберутся, то слишком уставшими, чтобы давать бой местным жителям.
Но империя могла спать спокойно. Шолт был предан короне, как никто другой.
Горы были богаты и рудой, и камнями разной степени драгоценности, и металлом. Вокруг полно пушнины, за которой мы и направились. А еще тут водились буйволы. Огромные меховые коровы с длинными рогами. Монтен повел меня на них посмотреть, прежде чем отправиться в путь. Этих тут использовали вместо лошадей. Пахло от них отвратно — дерьмом и густой мочой. Жрать бы я такое побрезговал. Впрочем, вдруг мясо у них вкусное? Но пока до него доберешься все свои кишки выблюешь.
Мы спустились с гор ниже, туда, где по словам Монтена ходили барсы. Этих зверюг отпугивал шум рудников, а здесь, на высоких скальных выступах и пологих горных хребтах им жилось вольготно и сытно. Да и коз тут водилось немало, корма хватало всем.
Здесь горы были лесистые, с низкими кривыми сосенками и кустарниками. Возле одного такого кустарника и остановился Монтен. Я чуял неподалеку звериную тропу, но дал скорняку вести меня в этом походе, потому что я бывал тут впервые.
Скорняк длинным тесаком нарубил сосновых веток и сделал из самых толстых шесть высоких кольев и еще три поменьше. Затем он срезал гибкую ветвь кустарника. К одному ее концу привязал малый острый колышек, чуть отступив привязал второй, а третий приладил к высокому колу.