Сказывают, многие сорта винограда тогда вымерли- жалеют о том, качая головой, но и ныне- по их словам, лишь чуть получше. Может и так, но не для меня- такую погоду считаю чуть не курортной. Снег- только зимой! И только два месяца в году! И эти люди считают, что скоро наступит апокалипсис!? Как же тогда назвать место, где я родился и вырос? И если бы вздумал описывать его местным- как бы они подумали, небось сочли выходцем из ада… И, вполне возможно, не так уж сильно и ошиблись с определением…
Я думал об этом, качаясь в седле, любуясь отливающими золотом осени лесами и последними, перед отбытием в тёплые края, хороводами птиц. Здесь прекрасная погода, много живности в лесах и рыбы в реках, что называется, живи и радуйся, но нет- людям всё мало. В том числе, получается и мне, следующему со своей маленькой армией с захватническими целями…
Строго говоря, Монбелье- это не город, а большая, разросшаяся при предыдущих баронах, деревня. И очень богатая, известная, прежде всего, своими виноградниками и, соответственно, винами. Такое место требуется защищать от многочисленных желающих его пограбить, и она присутствовала. Но ранее… Из того, что было, предназначенного для этих целей, осталось немного: главный укрепрайон- замок Баффьер- он же жилище баронов Монбелье, ныне лежал в развалинах, и тут постарались не какие-нибудь разбойники, вовсе даже наоборот- Генеральные Штаты Парижа, которые таким образом урезонивали одного из владельцев в конце прошлого века, — и поныне не восстановился; а второе укрепление- коммондория, сначала храмовников, а после их уничтожения французским королём- госпитальеров, влачила ныне жалкое существование. И противостоять моим бойцам имевшиеся в коммондории два брата-рыцаря с шестью сержантами были не способны. Но, несмотря на это, наш отряд, вставший у входа в приорскую церковь Святой Екатерины в день Святого Луки (18 октября) насчитывал в своём составе не только сотню бойцов, но и обе, изготовленные к этому времени пушки. Ибо нефиг…
Братья-рыцари, на моё щедрое предложение- сложив оружие, покинуть здание в чём мать родила-ответили нецензурной бранью и арбалетными болтами. И под вой раненого воина, я распорядился разворачивать орудия, зарядив чугунными ядрами. Вскоре всё было готово, и мой главный артиллерист, не доверив эту честь никому- всё не наиграется, по моей отмашке поднёс фитиль к затравочному отверстию. Сначала у одной пушки, а после подтвержденного попадания, повторил это действие у второй.
Госпитальеры пытались помешать, целясь арбалетами в моих пушкарей, и даже были некие намёки на успех- несколько болтов застряли в павезах, однако, сначала мои более многочисленные стрелки заставили противных попрятаться, а после стало не до этого: первое же ядро, пущенное с плевого, по сути, расстояния- что такое для пушки сотня шагов- вынесло двери в кордегардии.
И через десяток минут всё было кончено: ворвавшиеся бойцы не оставили врагу ни тени шанса-даже пленных не было. Однако, рыцари, есть рыцари- индивидуальная подготовка этих бойцов всегда на высоте, что и подтвердил ближний бой- из захваченного помещения вынесли троих наших погибших воинов. И сделал это всего один- второго утыкали болтами ранее- дорвавшийся до рукопашной госпитальер. Он и сам погиб, но и кровавую жатву снял. Хороший воин, и погиб отлично, вызвав уважение, даже жаль таких бойцов, когда они уходят, но чего уж там. Эх…
Притащили местного старосту, а он на коленях давай ползать, видать решил, бедолага, что настал его последний час. Успокоил, как смог, обьяснил, что всё строго наоборот- можно сказать, освободили от тяжёлого ярма. Тот на все мои речи согласно кивал, клянясь сеньору, то есть мне, в верности и покорности, но по хитрой роже его наблюдалось прямо противоположное. Мне это быстро надоело и, оглянувшись на своих соратников, нашёл одного из них- по имени Франсуа. Происхождения тот самого что ни на есть крестьянского, что можно прочесть и по простоватому с носом картошкой лицу, но не стоит доверять очевидному- на самом деле этот десятник у меня самый хитрый и продуманный. И теперь, когда потребовалось убедить, насколько мы все замечательные люди, лучше Франсуа для этой роли нет никого.
— Франсуа, объясни этому… — я пожевал губами, пытаясь не сорваться на мат, который и без того как-то слишком быстро распространяется среди нашего разноязыкого объединения. — Скажи… Да, ты слышал только что мои слова- вот, и донеси ему их, но по-своему, по-крестьянски…