И теперь возникал вопрос- а не слишком ли много всего нового продемонстрировал этот принц откуда-то с Востока? Неужели уже есть где-то место, в котором так воюют? Это было бы печально…
Какое-то то время Бертран боролся с мыслью сообщить о всех странностях будущему королю, но в итоге решил, что не стоит- тот ему не сеньор. Как говорится, сеньор моего сеньора- не мой сеньор, и, в таком случае, зачем напрягаться… Но и кроме этого есть вопросы- например, а что теперь с этой занозой делать? Тем более, что к принцу прибыло подкрепление, увеличив его отряд вдвое- и, соответственно, делая того ещё опаснее.
--
Едва миновала ночь, как неугомонный де Гравилль отправил во французский лагерь посланника для уточнения попавших в плен лиц. Я решил уточнить то же самое, но уже про французов в нашем лагере. С этой целью вызвал к себе командира моих латников Мэтью, по причине происхождения, являвшегося заместителем. И вот что от него услышал:
— Всего парни привокли семнадцать рыцарей, трое из них не дожили до утра, ещё двое- могут не дожить до следующего. Прочих дохтур (студентик-то растёт!) обещает поставить на ноги.
— Есть ли кто из вельмож?
Тот ухмыльнулся:
— А они почти все такие. Иным, не обладающим имевшимися у этих доспехами, выжить под огнём наших пушек- затруднительно…
— Вот как? — удивился. — И имена можешь назвать?
— Конечно, Ваша Светлость. Для примера, граф де Шалон-Осер, мессир Антуан де Боже…
— Однако, действительно, имена из славных родов и, главное, весьма богатых. Ха-ха…
— Ха-ха…
Вскоре поступили сведения и из французского лагеря: в плену, кроме нашего командующего капталя де Бюш, оказались мессиры Пьер де Саксвилль, Бертран де Франк, Жоффруа де Руссильон и несколько других рыцарей, в числе которых оказался и- на радость де Гравилля- его чуток помятый отец Гильом. На поле боя нашли истекающего кровью Джона Джуэла, который вскоре умер от ран, и погибшего бастарда де Марёй. А кроме них, вообще, на поле боя остались навеки около восьмисот наваррцев и их союзников- были среди них и мои люди, — посему посланник снова отправился обратно с предложением обмена телами погибших. Врагов ведь тоже немало погибло: и пусть у реки они насчитали таковыми лишь сотню, но здесь-то, у лагеря, французы потеряли ещё более двухсот! Вы, наверное удивляетесь, откуда у меня такие точные сведения, но только потому, что не имеете понятия о существовании такой специфической должности- герольд. Уже упоминал про их особую роль для благородного сословия, но теперь добавлю ещё одну важную функцию- они ведут учёт погибших и попавших в плен на поле брани, — и, понятное дело, отдавая в этом предпочтение людям с гербами…
Бертран дю Геклен в позу вставать не стал, и сразу согласился на обмен, сопровождаемый необходимым для этого перемирием. И даже, более того, предложил встретиться- на нейтральной территории…
Мы, каждый в сопровождении оговоренных пяти латников, встретились на поле у реки, ещё совсем недавно бывшем свидетелем жестокому бою, а ныне уже мирно спавшем в своей вечности. Снова поднялись затоптанные было травы, защебетали распуганные птицы… Лишь валявшиеся кое-где обломки доспехов и оружия напоминали ещё о суровом плошлом, но я уверен: самое меньшее, через год, чтобы обнаружить подобные свидетельства нынешних событий, уже потребуется их откапывать, а через столетия- проверять на соответствие радиоуглеродным методом, — дабы не спутать с какими-нибудь следами неандертальцев.
Для меня было немного непривычной тишина, воцарившаяся на месте недавнего массового смертоубийства- ведь я его запомнил совсем другим, и потому, наверное, ударился в философию. Что-то вроде: “Красная, красная кровь- через час уже просто земля, через два на ней цветы и трава…” Лучше об этом и не скажешь…
Видимо, мой затуманенный взгляд заметил и дю Геклен, и потому окинул было взором поле, но, полагаю, с совсем другими мыслями: оно его особо не взволновало- не первое оно для него, и не последнее подобное, — сколько таких полей он ещё построит. Нда…
Мы церемонно обменялись приветствиями, и дю Геклен- как вызывающая сторона- начал разговор:
— Ваше высочество… — начал было он, но я его остановил, сначала ладонью, а потом поясняющими словами:
— С вашего позволения, мессир, ко мне нужно обращаться- Ваша Светлость. Так принято на моей родине…