А когда мы перешли к примерке, я проклял всё на свете. Одеть эту одежду целая история, но и снять её- история не меньше. Прибавьте к этому, что всё это разноцветье, скорее всего, происхождением из баронского гардероба, а барон, хоть мужчина и крепкий, но на полголовы ниже меня! И шире в плечах и на пузе! Ааа…
А ещё эти тупые слуги с их совершенно непонятной речью. О чём это они сейчас говорят? Шоссы? Какие шоссы? Вот это шоссы?! Ааа…
Выгнал этих идиотов. Решил- сам оденусь. Начал примерять, но за исключением рубахи с рюшечками одеть ничего не смог. Пришлось звать слуг обратно и начинать примерку заново. И опять: брэ, шоссы, жиппон, пурпуэн… Ааа… Мама, роди меня обратно!
Лишь глубокой ночью, укладываясь спать, я как будто очнулся, понимая, а ведь это всё- спокойная жизнь закончилась. Страшновато, но одновременно внутри какая-то напряжённая пружина расслабилась. Наконец-то. И если я о чём-то и сожалел сейчас, то не о конце моей спокойной жизни. К чёрту! Я не жалею об этом… Но забываясь коротким сном думал о зелёных глазах и милой улыбке, отчего на моих губах появлялась ответная, но грустная- когда же я увижу её снова… Но мы всегда верим в лучшее, проклиная в конце- о, если бы я знал...
Глава 10
Подняли ещё затемно, и для меня продолжился вчерашний день сурка- очередное переодевание. Хорошо, хоть на этот раз это был походный вариант: нижнее бельё, акетон, и поверх- котта и плащ. Ну, и само собой- сапоги и шляпа. Звучит просто, но на деле… Без помощников всё это одеть просто нереально- это нужно быть акробатом, так как многие крепления находятся либо сбоку, либо сзади, отчего создаётся впечатление, что задача этой моды осложнить жизнь. Или создать трудовые вакансии для определённой категории обслуживающего персонала- слуг. Да, и мне такого выдали- некоего ленивого отрока со звучным именем Жан, по которому я его, однако, называю редко. Обычно, почему-то, вместо имени выскакивают разные нехорошие слова- такие же бывает непроизвольно возникают, когда молоток на ногу упадёт. Не подумайте плохо, впрочем, если хотите можете и так подумать, но у меня постоянное ощущение будто этот юноша испытывает границы моего терпения: своей ленью, криворукостью и пофигизмом. Но дареному коню в зубы не смотрят, а пользуются на что годен. Хотя, по ощущениям, годен он не на многое, но остаётся надеяться… Марк советует выпороть для воспитательного момента, но я как-то не готов к такой педагогике. Может, ещё и созрею до такого, но не сейчас. Ох, чую, моя доброта не доведёт меня до добра.
Марк теперь тоже в моей команде-что-то главного по тарелочкам. То есть, человек есть, но чем он конкретно занимается… Он и тут, и там, и…и когда он нужен, его хрен где найдёшь:
- Марк, сучий потрох! Куда ты опять пропал?!
Выдали мне железный доспех на кожаной основе, а ремни сбоку самому не достать. Вот и стою, жду помощи и матерюсь. И так во всём- давно я себя таким беспомощным не ощущал.
Потихоньку, с руганью и слезами- а как без них- наш отряд собрался на замковом дворе. Здесь я долгожданно увидел Машу, обнимавшую отца со слезами на глазах. Как-то похолодело у меня от нехорошего предчувствия. Прочь печаль! Уже ничего не изменить-маховик событий запущен, осталось делать что должно, и надеяться на лучшее. Захотелось также подойти и обнять родного человека, зарывшись в пахнущие весной волосы, но под строгим отеческим взором я это сделать не осмелился. Лишь обменялись ненадолго издали понимающим взглядом- я с тобой. И я… Потом обнимемся. Обязательно. Наконец, горизонт окрасился багрянцем рассвета, и наш караван отправился в путь.
Я снова еду на войну. На этот раз, вот неожиданность- добровольцем. И пусть по мне не будут долбить снарядами, не нужно бояться прицела снайпера, и не нужно щуриться до боли в глазах в поисках натянутой лески растяжки; но умереть и здесь можно, причем, множеством разнообразных способов- сам тому свидетель.