Об этом удивительном происшествии толкуют по разному. Одни говорят, что в работах по подъему колокола со дна илистой и глубокой реки помогли какие-то сверх-естественные силы, другие утверждают, что никакого божественного вмешательства не было, а все дело в отменном мастерстве бирманских ныряльщиков. Бирманцы издавна славятся как искусные охотники за жемчугом, а профессия эта требует длительной тренировки, и будущих ныряльщиков начинают готовить с детских лет… Но как бы то ни было, а звучный голос Маха Ганди постоянно раздается с холма в центре Рангуна и как бы свидетельствует не только о религиозном рвении бирманцев, но и о древнем, неистребимом патриотизме народа, о его национальном достоинстве…
Осмотр пагод и других святилищ входит в обязательную программу всех приезжающих в Бирму. Да это и понятно: помимо религиозного значения храмы лучше всяких слов свидетельствуют о многовековой истории страны, о ее древней культуре, рассказывают о высоком искусстве неутомимых рук ее народа. Естественно, не все пагоды представляют собой такие великолепнейшие пышные сооружения, как главный храм Шве-Дагон, однако каждый из них хранит какую-то частицу неумирающей народной души, и чтобы понять страну, изучить ее, необходимо отбросить всяческие предвзятые суждения и неторопливо, вдумчиво, глазами добрых друзей всматриваться во все, что неразрывными узами связано с ее историей и культурой.
Вот небольшой, лишенный внешнего блеска и великолепия храм, носящий чрезвычайно дорогое сердцу каждого название пагоды Мира. Кто знает, может быть, когда-то на этом месте некий святой обратился к людям с призывом жить без кровопролития и вражды. Конечно, призыв святого остался гласом вопиющего в пустыне, ибо и до наших дней еще не разрешена вековая проблема междоусобиц, однако факт стремления смягчить ожесточившиеся человеческие сердца запечатлен в сооружении храма и его название — пагода Мира — близко каждому, какую бы религию он ни исповедовал.
Осмотр пагоды Мира занял не много времени, нас повели дальше. Видимо, в ритуал осмотра исторических мест входит элемент эффекта, неожиданного открытия и удивления, — иначе я не смог бы объяснить того чувства, которое испытали все мы, увидев неожиданно открывшийся нашим глазам крутой и высокий холм. Скорее всего, это был не холм, а отвесная скала, выложенная бутовым камнем, и в ней большая крепкая дверь под цвет камня. Долго гадать не пришлось — все-таки это был холм со срезанной покатостью. Дверь, надо полагать, вела внутрь холма.
Мы медленно приближались, и по мере того как наша группа подходила, дверь вырастала в размерах. Вблизи она была столь велика, что напоминала городские ворота. Сделана она из темного тикового дерева и украшена резьбой. Насколько я мог судить, эта дверь, как произведение народного искусства, представляет огромную ценность.
Господин У Эй Маунг, всюду сопровождавший нас, насладился произведенным эффектом и только после этого пояснил:
— Здесь, — он показал на закрытую дверь, — проходил шестой всемирный съезд буддистов.
Дверь, похожая на городские ворота, плавно и беззвучно раздалась в стороны, и нашим глазам открылся громадный великолепный зал. Дворец походил на цирк, так же амфитеатром поднимался пол, сцена была посредине. В помещении чувствовалась приятная прохлада: работала установка для кондиционированного воздуха.
Значит, дворец этот уже не древнее святилище, а сооружение последних лет!.. Замерев в почтительном молчании, оглядывая огромнейший, залитый ярким электрическим светом зал, мы все с восторгом думали об одном и том же — о неиссякаемой созидательной силе народа, которую не убили никакие, даже самые жестокие испытания.
Восхищенное, сосредоточенное созерцание затянулось бы еще дольше, если бы пунктуальный господин У Эй Маунг, свято соблюдавший заранее намеченное расписание, не напомнил нам, что следует поторопиться, — нас ждал ужин у президента бирманской ассоциации учителей.
Так, из обстановки древних веков мы через несколько минут очутились в привычной атмосфере встреч с коллегами по профессии, расспросов и споров по вопросам, которые, как думается, не потеряют своей актуальности и остроты даже через несколько столетий.