Но вот впереди что-то завиднелось, и все оживились. Скоро можно было разглядеть, что это лес, небольшая роща баобабов. Издали роща выглядела очень живописно, и мы уже предчувствовали тень и прохладу под ее ветвистыми кущами. Однако велико же было наше разочарование, когда мы подъехали ближе. Баобаб — дерево без листьев, и лучи солнца падали сквозь его сухие ветви, совершенно не оставляя на потрескавшейся земле никакой тени. Толстые корявые стволы деревьев казались испепеленными и обугленными, они походили на ощипанные ноги гигантских журавлей. Глядя на это мертвое, выжженное царство, не верилось, что оно в состоянии ожить и даже зазеленеть. Но нет, оказывается, баобабы чрезвычайно живучи и вполне приспособились к палящему зною. В апреле в Африке разгар лета, более шести месяцев на землю не упало ни капли дождя, и чтобы выжить, перенести великую ни с чем не сравнимую сушь, баобабы как бы законсервировались, свернули свою жизнедеятельность. Но вот подойдет июль, наступит период дождей, и тогда не только эти гигантские деревья, но и вся саванна, вся простирающаяся до горизонта безжизненная пустыня оживет, зазеленеет, и тогда Африка станет такой зеленой, какой ее описывает Э. Хемингуэй в своей замечательной, полной любви книге «Зеленые холмы Африки». Сами баобабы покроются темно-зеленой листвой и малозаметными желтоватыми цветами.
Баобабы — символ Сенегала. Африканцы любят это дерево и считают его священным, покровителем предков. Даже при прокладке автомобильных дорог стараются обойти и сохранить баобаб. Редко встретишь в саванне африканскую деревню без баобаба. Обычно под этим старым, раскидистым деревом на деревенской площади собираются держать совет самые почтенные, мудрые и уважаемые старцы. В его тени отдыхают путники, сидят уличные торговцы, играют детишки. А на вершинах деревьев цапли и аисты вьют свои гнезда.
Горячий суховей налетает откуда-то со стороны, голые высохшие ветви гигантов, покачиваясь, издают глухой унылый звук, похожий на жалобу. Мы отправляемся дальше, и на всем протяжении пути по обе стороны дороги нас сопровождают эти чудовищно толстые корявые исполины с нелепо простертыми сучьями. Унылый, совсем не веселящий глаз пейзаж!
Впереди, где просматривается плавный поворот шоссе, мы неожиданно замечаем, как через асфальт дороги проворно перебежали какие-то существа. Они оглядываются на приближающиеся машины и, чтобы убыстрить бег, помогают себе длинными руками.
— Обезьяны, — пояснил Геннадий Дмитриевич, равнодушно проводив взглядом испуганных «пешеходов». — Их тут целые стаи.
Обезьян уже не видно, они как-то быстро исчезли в голом лесу, который стоял у самой дороги и вроде бы просматривался насквозь.
Кто-то из нас спросил:
— Чем же они кормятся? Тут ведь ноги можно протянуть.
— Там, чуть подальше, густой лес. Они как раз туда и направлялись.
Значит не все погибло под палящими лучами безжалостного солнца. Где-то еще стоят в зеленом уборе деревья, дающие густую соблазнительную тень.
Пейзаж незаметно стал оживать, появился приятный глазу зеленый цвет. Дорога, полого поднимаясь вверх, вдруг вынесла машину на перевал. Здесь, на возвышении, было настоящее безумство солнца. Но к радости всех впереди виднелась небольшая, опрятная деревенька в окружении густых деревьев.
— Сибикотан, — сказал, наклоняясь к стеклу, Геннадий Дмитриевич. — Деревня Сибикотан. А деревья, что вы видите, называются папайя.
— Плодовые или просто так?
— Плодовые, конечно. Видели на рынке дыни? Вот как раз, с папайи.
Дорога пересекала деревню прямой, четко проведенной линией. Мы с интересом поглядывали по сторонам. Жилищные постройки походили на самые обычные балаганы из камыша и бамбука. Внутри, насколько можно было разглядеть, почти никакой обстановки, черно, пыльно и неуютно. Балаганы эти тянулись по обе стороны, тесно прилепившись друг к другу. За последним рядом жилищ, за околицей, паслось стадо овец. Я обратил внимание, что овцы были крохотные, величиной с ягненка. Любой казах у нас сказал бы, что такой, с позволения сказать, овцы едва ли хватит на казан. Невелики оказались и коровы, — какие-то приземистые, тонконогие, больше похожие на коз. Проку, думается, от таких коров тоже не много: ни мяса, ни молока. (Удой их, кстати, один-два литра в день). Но, как говорится у нас в степи, — когда смотришь на зайца, не надейся на большую тушу мяса…
В деревне мы остановились. К машине тотчас же подошло несколько человек. Они, улыбаясь, приветствовали нас, поздоровались за руку. После первых вежливых расспросов, разговор пошел о житье-бытье. Нас интересовало, чем занимаются жители деревни. Один из подошедших, немолодой уже мужчина с густыми курчавыми волосами, охотно объяснил, что деревня сеет, в основном, арахис. Высевается он обычно в начале июля, когда начинается сезон дождей.