— Как урожай? Хватает на год?
— Н-не всегда… Год на год не приходится. Но у каждой семьи кое-какой скот имеется, плодовые деревья. Перебивается народ.
Перебивается — этим сказано многое.
Прежде всего, о заработке крестьянина. Как известно, орудия труда в сенегальской деревне самые примитивные. Мотыгой крестьянин делает неглубокие ямки, бросает в них одно или два зерна арахиса и пяткой притаптывает. Столь же примитивен и сбор урожая. Но вот урожай собран, надо его продать. Кому? Только скупщику. Самому крестьянину не на чем поехать в город. И вот скупщики — ливанцы или сирийцы — разъезжают по деревням и забирают арахис, предлагая взамен различные товары. Цены они устанавливают сами — чем дальше деревня от города, тем цена на арахис дешевле, а на товары дороже. Зачастую урожай приходится отдавать за бесценок и, чтобы дотянуть до нового сезона, крестьянин экономит на всем: на питании в первую очередь. Рацион сенегальской семьи очень скуден: овощи и дешевая рыба. Подсчитано, что каждый сенегалец съедает в год двадцать пять килограммов рыбы. Это четвертое место в мире после Японии, Норвегии, Португалии. Мяса сенегальцы почти не потребляют. Традиционный африканский кус-кус состоит из просяной муки с щавелем, иногда приправленный толчеными листьями баобаба.
Скудная, небогатая белками и витаминами пища сказывается в первую очередь на детях. Они перестают расти, у них появляется отечность, обесцвечивается кожа и волосы. Детская смертность в Сенегале очень велика.
В своей книге «География голода» известный ученый Жозуэ де Кастро пишет:
«Вся Африка без исключения — это континент голода. Именно в голоде и в хроническом недоедании кроется одна из основных причин отсталости Африки…»
После провозглашения независимости в Сенегале развернулось кооперативное движение. Правда, пока подавляющая часть кооперативов — сбытовые. Государство устанавливает закупочные цены для всей страны, и это защищает крестьян от произвола перекупщиков.
Но все равно, слово «перебиваться» еще не исчезло из лексикона простого сенегальца. Чтобы уберечь семью от голода, глава ее должен показывать чудеса житейской изворотливости.
— Вот у вас, — спросили мы курчавого жителя деревни Сибикотан, — большая семья?
— Одиннадцать человек. Девять детей.
Ну вот, попробуй-ка накормить такую ораву! Поневоле приходится отказывать в самом необходимом.
Такие большие семьи в сенегальской деревне отнюдь не исключение. В стране, живущей по закону шариата, разрешено многоженство. За жену, как и положено, уплачивается выкуп — калым. Обычный размер выкупа пятнадцать-двадцать тысяч западно-африканских франков. Если же невеста из зажиточной семьи, то калым увеличивается в два-три раза.
— Не дорого? — поинтересовался кто-то из нас.
Наши собеседники улыбнулись.
— Если она красива, да к тому же еще и богата…
— А если развод?
— По закону, как записано в коране. Муж должен трижды произнести: «Ты не моя жена», — и она отправляется назад к своим родственникам.
Знакомая картина! Когда-то по этим дедовским, средневековым законам жила и казахская степь. Но в наши дни даже мне, потомку кочевников, удивительно слышать об этих давным-давно отживших обычаях. Но нет, старина, оказывается, еще бытует на земле, держит в своей цепкой узде целые народы, и нужны гигантские усилия, чтобы преодолеть ее вековое влияние.
Разговор, когда мы тронулись дальше, касался того, что мы видели и слышали в деревне. Сотрудники посольства, хорошо изучившие страну, рассказывали, что среди сенегальцев широко распространены болезни. Медицинское обслуживание населения поставлено крайне плохо. В республике не хватает врачей и больниц, лечение платное, и стоит дорого, и зачастую заболевший чувствует себя обреченным, потому что у него нет средств ни показаться врачу в городе, ни выкупить необходимые лекарства.
Думается, советскому человеку будет любопытно узнать, в какую копеечку обходится лечение заболевшему сенегальцу. Вот несколько красноречивых цифр. Вызвать врача на дом, чтобы он осмотрел больного и выписал рецепт, стоит четыре тысячи западно-африканских франков или шестнадцать долларов. Укол пенициллина — двенадцать долларов, анализ крови — двадцать четыре, рентгеновский снимок — тридцать четыре, удаление зуба — сорок, операция аппендицита — пятьсот долларов! Рождение ребенка в родильном доме обходится семье в четыреста восемьдесят долларов. Поэтому неудивительно, что к любому недомоганию простой человек в Сенегале относится, как к величайшему бедствию. Врачи и аптекари обдерут его, как липку! Один из наших советских людей, работавших в Сенегале, рассказал, что лечение небольшого нарыва на ноге (укол колючкой) стоило ему восемьдесят долларов.