Мехти откинулся на подушку… Хорошо, когда вокруг такие сильные люди! И стыдно, что самому приходится лежать…
Полковник нашел командира у начала тропы, ведущей к дальним постам. Несколько партизан, ловко орудуя лопатами, рыли вблизи тропы землянку. Другие влезли на высоченную сосну и прилаживали к ее верхушке провода — сосна должна была служить антенной для рации.
«Работайте, работайте, друзья! — мысленно обратился к ним Сергей Николаевич. — Ох, если б все было в порядке и удалось поймать Москву!..»
Рация бригады работала неважно: радист был неопытен, то и дело выходили из строя аккумуляторы, аппаратура была повреждена из-за бесчисленных встрясок во время переездов. Местную связь еще удавалось кое-как наладить, но поймать в эфире голос Москвы, заглушаемый вражескими станциями, можно было очень редко. А полковнику и другим партизанам хотелось слушать и слушать этот спокойный голос! Пусть даже вести плохие, — все равно, с каждым словом, доносящимся из Москвы, становишься сильнее, уверенней!.. Как-то они услышали позывные Москвы, и Мехти, чувствовавший себя утомленным, сказал, что с него вмиг слетела усталость.
— Голос Москвы, друг мой, в весь мир бодрость вливает! — ответил ему Ферреро.
Сейчас Ферреро задумчиво сидел на круглом валуне. Возле него стояла корова, привязанная веревкой к стволу раскидистой ели.
— Размышляешь, товарищ Ферреро? — подсев к нему, спросил Сергей Николаевич.
— Размышляй не размышляй, легче не становится, — угрюмо проговорил командир. На лбу его залегли глубокие морщины.
Он встал, шагнул к корове, погладил рукой ее теплую, гладкую шею. Корова стояла смирно, изредка помахивая хвостом.
— Связной был, от товарища П., — негромко сообщил Ферреро.
Полковник придвинулся к нему ближе.
— Я говорил, что Карранти еще даст о себе знать? Так оно и вышло. Вчера же немцы разгромили нашу явку в Опчине, повесили Марту Кобыль, нагрянули в рабочий квартал в Триесте — в дом металлиста Иона Луки. Гестаповцы схватили трех верных людей — самого Иона, Игрежа, Соломку. В Плаву и Сагу отправили по батальону гитлеровцев…
— Понятно, — кивнул полковник. — Карранти знает, что эти села нас кормят.
— Он и больше знает. Если даже эти села изолированы от нас, то нам еще можно кое-что перебросить из Терново, Поэтому он и постарался, чтобы туда отправили итальянский фашистский взвод.
— Тоже понятно. Поскольку не удалось свалить нас ударом в спину, пытаются взять измором. Не мытьем, так катаньем, как говорят в моей стране.
Ферреро продолжал гладить шею коровы.
— Я выделил запас для больных и раненых и сообщил, что для всех нас еды хватит на два дня, — мрачно выговорил он. — Сократим рацион втрое. Хватит на шесть дней. На седьмой день можно съесть коровенку, а курить высушенный мох. Восьмой день и дальше — только курить мох.
— Перспектива не из радужных!
— Может, еще двух мулов съесть? — не то в шутку, не то всерьез сказал Ферреро. — Ох, попался бы мне этот Карранти в руки!
— Выше голову, командир, может случиться, что и попадется! — подбодрил его полковник.
К Ферреро подскочил с фонарем Анри Дюэз, хотел что-то сказать, но приступ хриплого кашля не дал ему произнести ни слова. Кашляя, он показал рукой на тропу и направил туда луч фонаря.
К валуну длинной цепочкой направлялись вышедшие из тумана девушки — все, как на подбор, рослые и стройные, в темных и светлых одеждах, с корзинами и свертками в руках, с кувшинами на плечах. Крестьянки несли продукты для партизан.
Первая из девушек, с родимым пятном возле губ, сняла с головы корзину.
— Откуда вы? — спросил Ферреро.
— Из Граника, — ответила девушка. — Уж мы кружили, кружили, пока вышли к вам… Далеко же вы теперь забрались!
Граник было маленькое бедное селение, затерявшееся высоко в горах.
Девушка смущенно добавила:
— Вы уж не взыщите, собирали, что у кого есть.
— Что ж, говорят, чем богаты, тем и рады, — приветливо отозвался полковник.
У Ферреро резче обозначились морщины на лбу.
Он знал, что селянам в Гранике приходится круто — прирезан весь скот, укрытый от фашистских интендантов, и крестьяне перебиваются с хлеба на воду, чтобы хоть как-нибудь дотянуть до лета.
Ферреро взглянул в корзину: в ней были кукурузные початки. Подозвал к себе другую девушку, с кувшином.
— Эту корзину с кукурузой да еще кувшин с вином мы возьмем для раненых. А остальное вам придется унести обратно.
— Как обратно? Почему? — зашумели девушки.
— У нас много продуктов, — мягко сказал Ферреро, — очень много…