— Простите, синьора, — сказал солдат, проверявший у нее документы. — Но мы выполняем свой долг. В Триесте очень неспокойно.
Второй солдат был, видимо, менее доверчив:
— А кто в машине? — спросил он.
Налетевший ветер рванул с плеч Анжелики пелерину, она поправила ее, небрежно сказала:
— Они сопровождают меня.
Солдаты подошли к машине и, приоткрыв дверцу (плотно прижатая ветром она поддалась им с трудом), заглянули внутрь.
— Хайль! — небрежно и чуть устало сказал Мехти.
— Хайль! — вскрикнули итальянцы, вытягиваясь перед немецким майором.
Майор зевнул, потер рукой подбородок. Солдаты вернулись к Анжелике и позвонили. Дверь открыл сухощавый старик. Он пропустил Анжелику в прихожую.
— Проводите меня к синьору Росселини, — сказала Анжелика.
— Синьора Росселини нет дома. Я его секретарь. Что передать синьору?..
То, что ее мог встретить только престарелый секретарь Росселини, для Анжелики не было новостью. У товарища П. ей рассказали, что заводчик, в каждом подозревающий партизана, уволил недавно всех своих слуг, оставив при себе лишь горничную да старого, преданного, много лет прослужившего ему секретаря, на которого возложил все заботы по охране дома.
— Жаль, жаль! — разочарованно протянула Анжелика. — А позднее я смогу повидаться с синьором Росселини?
Секретарь замялся.
— Видите ли, — объяснила Анжелика. — Мой муж заболел…
— Ваш муж?
— Да, синьор Фраскини.
Секретарь удивленно поднял брови; подобострастная улыбка появилась на его лице.
— О, поздравляю вас, синьора! Вы — счастливейшая женщина Венеции!
— Поздравляете? С тем, что мой муж заболел?..
— Простите, синьора… я не то хотел сказать… Но быть женой такого человека…
— Ах, я так боюсь за него! — печально вздохнула Анжелика.
Секретаря, однако, трудно было обмануть: он уловил в ее голосе не столько тревогу за мужа, сколько гордость, что она — жена самого Фраскини!
— Через час, — пообещал, наконец, секретарь, — вы сможете увидеться с синьором Росселини. А пока, может быть, синьора поднимется наверх и отдохнет с дороги?
— О нет… — покачала головой Анжелика («Интересно, как у них тут принято? Нужно ли благодарить секретаря?»). — Я лучше проедусь пока по городу: может, это меня отвлечет. Я ведь здесь впервые. Через час я вернусь и тогда передам синьору Росселини, что у него очень любезный секретарь.
Когда машина отъехала от дома Росселини, Анжелика устало откинулась на спинку сиденья и облегченно вздохнула:
— Ох, как трудно! Как трудно с ними разговаривать!
— Ничего, — подбодрил ее Мехти. — Я слышал, как ты вела со стариком светскую беседу.
— Ну и как?
— Умница! — похвалил Мехти. И Анжелика почувствовала себя счастливой.
— А знаете, — спросила она вдруг, — почему я так смело держусь с ними?
— Почему?
— Потому что… Потому что рядом со мной Михайло.
Мехти удивленно взглянул на девушку, но ничего не сказал. Тогда Анжелика повернулась к Васе, который молча прислушивался к их беседе.
— Вася, идет мне этот наряд?
— Не знаю, — покачал головой Вася. — Росселини, во всяком случае, будет от тебя в восторге! Так что веди себя увереннее.
Сильвио вопросительно взглянул на Мехти:
— Куда мы теперь едем?
— Тут есть какая-нибудь дорога на Опчину?
— Надо подняться с той стороны…
— А сможет твоя кляча взять такой крутой подъем? — спросил Вася.
— Кто ее знает!
— Все равно, едем! — решил Мехти. — Нам нельзя вчетвером оставаться в городе.
Сильвио круто повернул руль.
Они ехали, не включая фар. Сильвио помнил здесь каждый камень, каждую яму. Ветер подталкивал машину сзади.
— Ух, как разбушевался, — воскликнул Сильвио. — Наверно, баллов десять, не меньше.
— Меньше, — твердо произнес Мехти.
— Я еще не помню, чтобы в Триесте дул такой ветер!
— У нас в Баку бывает сильнее.
— Наверное, дышать невозможно, да?
— Нет, почему же, люди даже работают. Даже в море работают.
— А что они там делают? — удивилась Анжелика.
— Нефть добывают. Когда я уезжал, на море уже стояли первые вышки.
Если бы все это рассказывал кто-нибудь другой, а не Мехти, ни Сильвио, ни Анжелика никогда бы ему не поверили.
Дорога шла в гору. Она была прямой, но крутой, и Сильвио приходилось вести машину зигзагами. Где-то, у самой Опчины, мотор заглох, но Сильвио успел поставить машину поперек дороги.