— Ах, синьор Росселини, как долго вы заставляете себя ждать!
Росселини поцеловал Анжелике руку. Сохраняя некоторую настороженность, он улыбнулся ей и пригласил к маленькому круглому столу, на котором стояла ваза с печеньем и графин с вином.
— Что с Пьетро? — пристально смотря на Анжелику, спросил Росселини, когда они сели за стол.
— О, я так расстроена!.. Не прошло и пятнадцати дней после нашей свадьбы, как бедный Пьетро слег.
— Неудивительно, — спокойно произнес Росселини.
— Как вы сказали?
— Я говорю — неудивительно, что ваш муж заболел. Возраст!.. Гм… сколько ж ему стукнуло в прошлую весну?
Анжелике, конечно, было известно, сколько старику лет, но, поняв, что Росселини устраивает ей нечто вроде допроса, она решила не отвечать.
— А я как-то не интересовалась его возрастом, — она покраснела: жену Фраскини должно было смутить напоминание о разнице в их годах.
— Вот как? — сдержанно улыбнулся Росселини, разливая вино по бокалам. — Ну что ж, выпьем за здоровье моего друга. — Он поднял свой бокал и, помедлив, добавил: — И вашего супруга… Конечно, раньше всего я должен был поднять бокал за ваше здоровье, синьора, но болезнь Пьетро заставляет меня нарушить обычай.
Он глотнул вина. Гостья произвела на него приятное впечатление: она была и изящна и как-то мило наивна… Молодость!..
— Кстати, что у него за болезнь? — снова спросил Росселини, хотя прекрасно помнил, что старик все время жаловался ему на печень.
— Пьетро говорит — вы с ним друзья по несчастью. У него что-то с печенью. — Анжелика улыбнулась. — Он даже пошутил как-то: «Каждый раз, когда меня мучает печень, я вспоминаю об Эрнесто».
Эрнесто Росселини снял очки. Кажется, он начинал верить, что перед ним настоящая жена Фраскини. Он даже вздохнул облегченно. И тут же спохватился: надо не медля исправить свою прежнюю неловкость; он вел себя так, что жена Фраскини могла обидеться. А этого нельзя было допустить. Фраскини все-таки финансовый король, магнат, миллионер, «персона грата», а Росселини живет всего парой заводиков на побережье да небольшими поставками продовольствия. Правда, Фраскини иногда искренно удивлялся изворотливости и прозорливости Росселини, но все равно — разве их можно сравнивать?
— Поздравляю вас, синьорина, с таким мужем, как Пьетро, — горячо воскликнул он, поднимая свой бокал. — А его мне хотелось бы поздравить с такой женой.
— Благодарю вас… У Пьетро, кстати, есть к вам одно дело. Он никому не хочет доверяться, кроме вас. Дело, как он говорил, выгодное; но только я ничего не поняла. Ваши дела для нас, женщин, всегда останутся, непостижимыми! — Анжелика весело рассмеялась. А потом вдруг встрепенулась: — Святая Мария! Я, кажется, окончательно потеряла голову!
— Что случилось? — встревожился Росселини.
— Я совсем забыла познакомить вас с моим братом. Он в машине. Вы знаете, он служит теперь в немецкой армии и получил довольно солидный чин — майора!..
— О, непростительно с вашей стороны, синьора, держать на улице майора немецкой армии! — Росселини протянул руку к стене и позвонил.
— Вы и не представляете, как он красив в немецкой форме!
— Мы, итальянцы, должны гордиться вашим братом, синьора Фраскини. — Росселини прижал руки к груди. — Великая честь для итальянца — служить в немецкой армии!
— И знаете, — доверительно, не без хвастовства сообщила Анжелика, — адъютант у брата хоть и простой солдат, но настоящий немец, чистокровный ариец!
В комнату вошел секретарь.
— Пригласите сюда синьора… — Росселини повернулся к Анжелике.
— Антонио. Он еще очень молод. Просто Антонио.
— …синьора Антонио и его адъютанта.
— Да, вот еще что. Передайте шоферу, чтобы он поставил машину во дворе, — попросила Анжелика секретаря. — На улице сильный ветер.
Секретарь вопросительно взглянул на хозяина.
— Открой ворота! — коротко приказал Росселини.
Все шло как нельзя лучше. Сильвио с машиной укрылся во дворе особняка; Мехти и Вася были приглашены в дом. Майор не пожелал взять с собой адъютанта и оставил его внизу.
Когда майор вошел в комнату, Росселини встал и направился ему навстречу.
— Хайль! — неожиданно воскликнул Мехти вместо обычного итальянского приветствия.
Но Росселини это не смутило. Он браво выкинул вперед руку. Не смутило его и то, что майор пренебрег своим родным языком и заговорил с ним по-немецки. (Мехти не в совершенстве знал итальянский язык.) Желая продемонстрировать перед онемечившимся майором свою преданность третьей империи, Росселини в разговоре намекнул, что все поставки он выполняет своевременно, и сообщил также, что сумел навести порядок на двух заводах. Потом он выразил уверенность, что в ближайшее время начнется новое наступление немецкой армии по всему фронту, особенно в России.