Карранти коротко поздоровался с матросами. За руль катера встал его проводник. Заработал мотор, катер заскользил по мелким волнам. Нос катера вздыбился, Карранти обдали брызги соленой морской воды.
- Держитесь! - сквозь рев мотора крикнул ему рулевой.
«Неплохо натаскан! Зря только рисуется», - подумал Карранти, приглядываясь к молодому человеку. Он, видимо, прошел ту же школу, что и Карранти. - «Наверно, умеет и сверхметко стрелять и носить фрак… Интересно, как бы он вел себя, если бы ему пришлось столкнуться с Михайло?»
Когда они отъехали далеко от берега, молодой человек выключил мотор. Нос катера наклонился и коснулся воды. Невдалеке послышался звон колокола, и катер повернул туда.
Вскоре Карранти увидел торчащий из воды горб подводной лодки.
- Примите на борт! - крикнул проводник. Он снова первым очутился на борту, снова протянул Карранти руку, но Карранти и на этот раз обошелся без его помощи.
- Прошу вниз! - остановившись у поднятого колпака люка, сказал проводник. Карранти стал спускаться вниз по вертикальному трапу. Проводник фамильярно крикнул ему вслед:
- Желаю удачи!
Карранти шел по коридорам лодки, и матросы, на секунду оторвавшись от своих дел, провожали его любопытными взглядами. Ведь это из-за него им пришлось совершить опасную вылазку, приплыть сюда с самого юга Италии.
Пробираясь к кают-компании, Карранти отчетливо припомнил виллу во Флориде. Тогда Карранти понял, что он уже не принадлежит самому себе… Точно такое же чувство овладело им и сейчас.
Вот и двери кают-компании, Карранти остановился, постучал.
Ему открыл сам капитан. Но Карранти не обратил на него внимания. Взгляд его остановился на полном человеке, который тихо покачивался в плетеном кресле-качалке. Человек был одет в светлый костюм. Грудь и лицо его закрывала газета, которую он читал, и Карранти были видны только широкие брюки, светлые легкие туфли и тонкие носки в мелких звездочках. Капитан вышел и прикрыл за собой дверь. Карранти продолжал стоять неподвижно, ожидая приглашения.
- Садитесь! - услышал он низкий звучный голос.
Карранти молча подошел к столу, на котором стояли сифон с содовой водой и недопитая бутылка виски, и сел напротив полного человека. Тот сложил газету, бросил ее на раскладной диван. Только теперь Карранти рассмотрел его лицо. Он быстро встал и почтительно вытянулся перед толстяком, покачивающимся в качалке. Это был один из видных советников «шестидесяти семейств», Гарри Стоун. На Уолл-стрите все звали его - «человек, делающий погоду», или «Бюро погоды». Левая часть лица у Стоуна была парализована, глубокая складка кривила левый угол большого рта, и это придавало лицу выражение брезгливости.
- Садитесь же! - снова раздался его голос.
Карранти сел.
Стоун перестал раскачиваться, подался вперед и облокотился обеими руками на стол. Он смотрел на Карранти так, словно хотел как следует разглядеть не только его лицо, но и душу.
- Вы знаете, зачем я предпринял это путешествие? - спросил он.
- Нет, шеф.
- Но вы должны знать, что для того, чтобы встретиться здесь с вами, мне пришлось обогнуть весь итальянский сапог!
- Да, шеф.
- И вам ясно, надеюсь, насколько серьезны дела, заставившие меня…
- Да, шеф.
- Вот что, Чарльз. Нас интересует судьба Триеста…
- Понимаю, шеф.
- Нет, Чарльз, - небрежно и словно устало махнул рукой Стоун. - Вы этого не понимаете!… Не мешайте мне говорить, слушайте внимательно… Вы когда-то смотрели на вещи гораздо шире, чем теперь. Но, видимо, обстановка в Триесте действует на вас неблагоприятно. Послушайте, Чарльз. Нам нельзя потерять Триест. Теряя его, мы теряем крупную военно-морскую базу.
- В Триесте очень трудно работать, шеф.
- Поэтому-то мы и послали туда именно вас, Чарльз.
- Благодарю, сэр.
- Рано благодарить, мой мальчик. Вы не оправдали нашего доверия, - неожиданно сказал Стоун.
Карранти вскочил на ноги.
- Садитесь!
Стоун извлек из бокового кармана газету и протянул ее Карранти:
- Что все это значит?
Карранти молча развернул газету. Это был номер «Иль Пикколо», где под кричащим заголовком подробно, с фотоиллюстрациями расписывалась история смерти Мазелли и поимки Михайло.
- Сколько вы заработали на этой комедии? - презрительно морщась, спросил Стоун.
- За голову Михайло было обещано пятьсот тысяч марок.
- Но вы же сами не верите, что повешенный - Михайло.
- У меня есть основания…
- А у меня нет никаких оснований, - перебил его Стоун. - Вы повесили нашего агента Зденека, успокоили этим нацистов и дали возможность настоящему Михайло безнаказанно хозяйничать в городе. Пожадничали и наделали бед!..