— Отсюда до анкилозавров всего метров сто,— сказала Джейн, словно прочитав его мысли. Она оглянулась и подарила Мэллори ослепительную улыбку.— А вон там я позавчера видела стаю трудонов. Знаете, кто это? Маленькие проворные парни, не больше нас с вами, шустрые, как веники. У них зубы, как пила, и смешные шишки на голове. С минуту я думала, что они нападут на меня, но продолжала стоять на месте — и в конце концов они отступили. Если хотите кого-нибудь подстрелить, то подстрелите одного из них.
— Позавчера? — спросил Мэллори после некоторой заминки.— Так сколько вы уже здесь?
— Наверное, неделю. А может, и две. Я уже потеряла счет. Смотрите, вон те анкилозавры, о которых я говорила!
Он не стал смотреть, куда она показывала:
— Подождите-ка. Но самый долгий тур длится только...
— А я выбрала третий вариант.
Он изумленно уставился на нее, будто на голове у Джейн внезапно вырос алый костяной гребень и пяток рогов.
— Вы серьезно?
— Так же как и все, кого можно повстречать в глубине мелового леса. Я осталась здесь, дружище. Я стояла возле капсулы, когда истекло двенадцать часов, и смотрела, как она отправилась в далекое будущее. И теперь наслаждаюсь жизнью.
Он почувствовал благоговейный трепет — и это было самое сильное чувство из тех, что ему доводилось испытать.
Она и впрямь ведет ту самую отчаянную жизнь, полную доблести и героизма, которую он недавно воображал себе. Целую неделю, а то и две, избегает тысячи опасностей этого непостижимого мира и ухитряется быть сытой и здоровой. Да еще и выглядит так ухоженно и элегантно, словно покинула капсулу всего лишь два-три часа назад. Но никогда ей уже не вернуться в замечательный, безопасный, устроенный мир 2281 года. Никогда. Никогда... Она останется здесь до самой смерти — на месяц, на год, на пять лет... сколько удастся... Должна остаться. Должна. Потому что так решила. Невероятная авантюра!
Ее лицо было так близко. Он чувствовал ее сладкое и горячее дыхание. Глаза Джейн блестели, их взгляд был пронзителен и тверд.
— Меня уже тошнило от всего этого. А вас нет? От совершенства мира. От абсолютной предсказуемости. Даже споткнуться нельзя, потому что за тобой все время следят какие-то умные сенсоры. Биомониторы. Кибермедики. Гиды и инспекторы. Я их ненавидела.
— Да, конечно.
Ее сила просто пугала. В какой-то момент Мэллори понял, что думает о том, как бы предложить спасти ее от последствий этого безрассудного решения. Пригласить с собой в капсулу, когда будут кончаться его двенадцать часов? Возможно, они уместятся вдвоем, если тесно прижаться друг к другу. Отменить третий вариант, подарить ей жизнь... Но он знал, что это невозможно. Грузоподъемность капсулы ограничена, и путешественников предупреждают о том, что нельзя забирать из прошлого ни веточки, ни камешка — ничего! Да и в любом случае, вот уж чего она не хочет, так это быть спасенной. Она просто отмахнется от подобного предложения. Ничто не заставит ее вернуться. Ей здесь хорошо. Впервые в жизни она чувствует себя по-настоящему живой. Из мира помешанных на безопасности олухов она одна вырвалась на волю. И ее порыв заразителен.
Мэллори вздрогнул, взволнованный ее близостью.
Она это заметила. Взгляд ее лучистых глаз стал приглашаю-щим:
— Оставайся со мной. Пусть твоя капсула вернется отсюда пустой, как и моя.
— Но опасности...— услышал он собственный лепет.
— Не думай о них. Со мной же пока что все в порядке. Мы справимся. Мы построим хижину. Посадим фруктовые деревья и овощи. Будем ловить ящериц в ловушки. Охотиться на динозавров. Они так тупы, что будут просто стоять и ждать, пока их подстрелят. А лазерные заряды не заканчиваются. Ты и я, я и ты — одни в мезозое! Мы будем как Адам и Ева. Адам и Ева позднего мелового периода. И пусть все эти, из две тысячи двести восемьдесят первого, катятся ко всем чертям.
Его пальцы задрожали. В горле пересохло. Щеки горели от волнения. Он хватал ртом воздух. Еще никогда в жизни Мэллори не чувствовал ничего подобного.
Он облизнул губы:
— Ну...