Слушатели сконфуженно посмеялись.
— А годом ранее в Корею прибыл господин Мёллендорф. (Фон Мёллендорф кивал: так, так, так…) — Он завел новую государственную машину — таможню, и на славу. Все прибывающие товары досматривались, оценивались, очищались, так же, как и на любой другой таможне мира. Только одно обстоятельство всегда порождало конфликты и недоразумения — нахальство китайцев, начиная от китайского консула в Чемульпо и кончая самым бедным кули. Часто бывали случаи, когда китайский консул получает, например, из Шанхая ящик опия или партию шелка. Таможенный досмотрщик арестовывает контрабанду, а консул бежит на таможню, в пух и прах разносит комиссара и заставляет китайских солдат принести этот груз к нему в консульство. Или простой кули добывает через консульского привратника визитную карточку консула и, прикрываясь ею, провозит контрабандой опий, женьшень или шелк.
Дальше Ивашников слушать не стал и ушел спать.
Часам к пяти Ивашников вернулся с прогулки, почистил Аметиста, дал ему кусочек сахару и, пока он грыз, кося на него лиловым глазом, тихонечко разговаривал с конем. Так, ни о чем. Говорил, что он хорошо себя сегодня вел, не горячился, и выглядит прекрасно, когда в денник заглянул поручик Корн, сегодня дежурный офицер по миссии.
— Идите, прапорщик, вас ожидает дама, — и он игриво подмигнул, щелкнул пальцами, — кореечка, но fante de mieux{76}.
Ивашников скорчил самую свирепую гримасу, на которую был способен, и Корн ретировался:
— Chaeun a son gout{77}.
Но Ивашников уже взял себя в руки.
Ким Джин-Хо ждала его у бассейна, бросая крошки декоративным рыбкам, устроившим толкотню за подачкой.
Поздоровались они несколько натянуто. Ивашников был ей очень рад и стеснялся это показать, а она, видимо, приняла его сдержанность за более чем безразличие.
Но свободно, без жеманства, приняла приглашение зайти в его комнатку. Сентябрь в Корее, как и в Приморье, — золотая пора. Воздух к вечеру прогревался, и, не дуй легкий ветерок, было бы невыносимо душно. Окно было открыто, да и отсутствие потолка под крышей значительно увеличивало объем помещения. Ивашников угостил девушку чаем с бисквитами, и они немного поболтали о погодах, появившихся близ Сеула тиграх, и она рассказала ему о символике аранжировки букетов. Нужно было приступать к делу, но они робели.
Она оказалась отважней.
— Отец уехал в Гензан, пробудет там неделю, и я взяла отчеты по месяцам за этот год.
У Ивашникова уже была копия сводного отчета о доходах от таможни за последний год работы Мёллендорфа. При увеличении грузооборота порта почти в пять раз, в основном за счет японских судов, доходы от таможни в казну почти не увеличились.
Джин-Хо огорчилась так, что едва не расплакалась. Ивашников посочувствовал ей и не знал, как утешить.
— Это мистер Броун заставляет отца составлять неправильные отчеты, — кусая губы и запинаясь, произнесла она.
Он не мог найти верный тон, чувствовал, что все его слова прозвучат фальшиво, и принялся опять угощать ее чаем, но она едва отхлебнула глоток и стала прощаться.
Ивашников проводил ее до кордегардии и смотрел, как она шла по улице — сгорбившись, неуверенной, шаткой походкой. Это заметил даже Корн и отреагировал в своей обычной манере: