— Уж больно семейка у нас разноплеменная. Тут и латыш, и три украинца, и волжский татарин, и казах, а также двое евреев. Бекоев — калмык, Мамедов — азербайджанец, но русских, правда, большинство. Беда в том, что не все понимают толком русский язык, хотя в армии уже по третьему году.
— Я заметил в вас ровность в обращении с подчиненными и внутреннее спокойствие. Это качества положительные. Но вот излишняя мягкость, иногда нетребовательность — это большие минусы. Понимаю, офицер вы молодой, солдаты иной раз на год-два старше вас, что осложняет вашу внутреннюю уверенность на право командования. Да и излишняя деликатность, может быть, вам мешает. Но уж тут, батенька, руководствуйтесь высшими соображениями: ваша прямая обязанность — сделать солдата готовым на войне — к бою, в дни мира — к поддержанию закона и порядка. Кроме того, помните, что солдат отдает царю и отечеству лучшие годы своей жизни, во время войны кровь и самую жизнь. Поэтому старайтесь как-то возместить эти потери — улучшайте его натуру, не растрачивайте без нужды его силы, не помыкайте им, боже упаси, и не унижайте его человеческое достоинство. Готовьте его к жизни вне армии, чтобы и тогда он оставался верным Присяге и не примыкал к бунтовщикам. Более того, прошедший хорошую воинскую выучку, воспитанный в любви к царю и отечеству религиозный солдат, вернувшийся после службы домой, удержит от неповиновения властям и несознательных окружающих. Чтобы добиться этой цели, надо глубоко отдаваться воспитательной работе, входить в жизнь и быт солдат, помогать во всем, знать их заботы и тревоги. Такое отношение отзовется полным доверием и усердием солдата по службе. Оно является обязательным для офицера, ведь от надежности воинов зависят безопасность и мирное существование граждан. И особенно важно для солдат, которые проходят службу в чужой стране, в чужом, часто враждебней окружении.
— Да уж, какая там жизнь. Казенные мы люди, и быт у нас казенный. Своего почти ничего нет даже у меня, офицера, а что же говорить о солдатах, — отозвался Ивашников. — И заботы казенные — караул, строевые занятия, чистка оружия, поесть да поспать…
— Так ведь времени на все не хватает, господин полковник, — взмолился Ивашников. — Чтобы выполнить вашу программу, мне надо переселиться к солдатам и заниматься только ими. Я и стараюсь чаще с ними бывать, но ведь приходится заниматься и другими делами.
— Про икону ему батюшка расскажет, — хмыкнул Ивашников, — это по его части: он их надолго собирает, елей так и сочится…
— И ты не стесняйся быть солдату ближе и понятней. Заговоришь, скажем, с солдатом о его доме и семье, он и приоткроет тебе свою душу, ему приятно будет, что ты интересуешься близким ему предметом, и теплота души, с которой он относится к дому и родным, частичкою малой перенесется и на тебя. И ледок отчуждения в отношениях между вами немножко и растеплится. Далее, сначала новобранцы боятся новых людей, особенно в армии, и командиров. Ему, мальчишке, в сущности кажется, что здесь все люди вооруженные, громогласные, свирепые, иначе, как бранью, и не разговаривают, за малейшую провинность наказывают, старослужащие бьют молодых, а начальство на гауптвахту сажает. Так вот ты и объясни, что рота — та же семья, и никто их здесь не обидит. А наоборот, всегда помогут и выручат, что несправедливости здесь быть не может, а тем более кумовства и лицемерия; командиры со старослужащими солдатами им братья, которые научат ратному делу, а в нем без полнейшего доверия и взаимной выручки невозможно никак. Позаботься, чтобы новобранец в первые же дни написал письмо домой и успокоил родных, что с ним все в порядке, что он здоров и обращение с ним хорошее; пусть напишет, кто его ротный командир, взводный и фельдфебель. Внушай ему всячески, что ратная служба — братская дружба. Встретишь новобранца приветливо, обходиться будешь радушно, тогда новобранец освободится от страхов, поймет, что попал в дружную семью, будет знать, что он здесь не одинок и его окружают товарищи, готовые заменить ему родных.