Осенью, в начале сентября, в Сеул прибыл коммерческий агент министерства финансов Алексеев. И начались официальные и неофициальные визиты во дворец короля.
Незадолго до этого корейский король Кочжон принял титул Хоан-чже — императора, и ему было весьма лестно получить из рук господина Алексеева депешу от русского царя, в которой его именовали новым титулом.
Насколько слаб человек! Свежеиспеченный император растаял настолько от того, что император громадной Российской империи обращался к нему как равный к равному, что уступил уговорам поверенного в делах России господина Шпейера и господина Алексеева, распустил кабинет министров, в котором опять набирали силу сторонники сближения с Японией, и назначил новый кабинет, целиком из приверженцев России.
Однажды в середине октября, возвращаясь с прогулки за городом на своем Аметисте, прапорщик Ивашников увидел Ким Джин-Хо, идущую в сторону русской миссии, до которой было уже рукой подать. Он остановил коня. Обгонять девушку ему показалось неудобным, а догнать и пойти рядом — невозможным. Он сдерживал нетерпеливого Аметиста и наблюдал, как девушка подошла к воротам миссии и заговорила с вышедшим навстречу караульным начальником. Тот выслушал ее и махнул рукой Ивашникову, давая понять, что гостья к нему. Ивашников, обрадовавшись, мигом домчал к воротам, спрыгнул с коня, бережно взял руку девушки и поцеловал ее, из озорства легонько пощекотав недавно отпущенными щегольскими усиками. Поднимая голову, Ивашников неожиданно для себя поймал оценивающенастороженный взгляд девушки, тут же сменившийся делано-приветливой улыбкой.
— Иван, — обратилась она к нему, — я веду занятия в школе для детей правительственных чиновников, и сейчас мы знакомимся с географией соседних стран. Ты хорошо уже владеешь корейским языком, и я подумала, что сумеешь рассказать о России. Найди, пожалуйста, время в ближайшие дни и приходи в дом моего дядюшки.
— Давай обсудим этот вопрос у меня, — предложил Ивашников, — за чашкой чая. Я ведь не знаю, что именно должен говорить.
Девушка отклонила предложение.
— Расскажи, что найдешь нужным. Детям будет интересно все.
Ивашников проводил ее до угла улицы, они поболтали о всяких пустяках, а дальше Ким Джин-Хо просила ее не провожать.
— Жду, — напомнила она.
Через два дня Ивашников отправился на урок. Он изрядно волновался, но урок, по оценке Ким Джин-Хо прошел успешно. Ивашников вкратце рассказал об истории России и немного о самом близком к Корее городе Владивостоке. Он старался, конечно же, преподнести товар лицом, был красноречив и убедителен, дети слушали с интересом, да и Ким Джин-Хо заслушалась.
После урока, отпустив детей, Ким Джин-Хо пригласила его к себе. В маленькой, по-девичьи чистой и нарядно убранной на европейский лад комнате она угостила его пирожками с начинкой из лепестков хризантем и фруктами.
— Скажи, Иван, — по-детски бесхитростно перешла она к главной причине приглашения Ивашникова, — что за большой сановник приехал недавно из Петербурга?
— Коммерческий советник министерства финансов Алексеев приехал помочь императору Коан-му разобраться в финансах вашей империи и взыскать деньги на выплату долга Японии и Китаю.
— И только?
Ну конечно, это уже всем известно.
— Тогда почему император уволил так много министров?
— Императору виднее…
— Но очевидно, что это связано с приездом господина Алексеева.
— Всё может быть, — пожал плечами Ивашников, — мне это неведомо. Я лишь офицер в маленьком звании.
— Иван, — после недолгого колебания с явным волнением жалобно сказала девушка, — помнишь, год назад ты просил узнать, сколько поступает в казну денег от таможенных сборов? Я тогда принесла тебе ту толстую книгу с записями. Потом я сильно мучилась, что ты считаешь моего отца вором.
Прапорщик отвел глаза и беспомощно развел руками.
— К такому же выводу пришло и твое начальство. Господин Алексеев узнает о таможенных сборах и выгонит моего отца. Но вот недавно, совершенно случайно, я оказалась свидетельницей тяжелого объяснения между моим отцом и мистером Броуном. — И она нерешительно замолчала.
Ивашников насторожился: