— Ладно, Сибирь подождет, спешить не будем, это свой темный амбар. Вот Маньчжурия — это лакомый кусок, — настойчиво направлял разговор в нужное русло Сергей Юльевич. Словесная разминка окончилась и настала пора переходить к обсуждению вопроса главного, который в их тесном кружке обсуждался уже неоднократно и был естественен как воздух, которым они дышали, как промозглый серый день ранней петербургской весны, как цоканье подков по каменной брусчатке, проникавшее через открытую верхнюю фрамугу высокого окна, естественен, как течение их мыслей, и домашним воспитанием, и гимназическим, а потом и университетским образованием, хотя образованием в меньшей степени, а больше мнением того круга людей, в котором они жили, диктовавшим беседе нужное направление.
— Под каким предлогом туда забраться, — напомнил хитрый Романов о том, что уже тоже неоднократно служило предметом обсуждения и довольно острых споров.
— Дать японцам залезть в Южную Маньчжурию, это, значит, потерять ее всю. А портишко на побережье восточной Кореи — что за убогость мышления? Не подбросить ли морскому министру Чихачеву идею обустройства действительно незамерзающего порта для Тихоокеанской эскадры где-нибудь на Шаньдуне? Или Инкоу? На Ляодуне нельзя; если японцы в Симоносеки уступят его китайцам, то залезть туда самим было бы в высшей степени некорректно. Это выставило бы их посмешищем перед всем миром. Макаки, используя лексикон Николая Александровича, люди обидчивые! Нельзя. К тому же Его Высочество вдолбил себе в голову и настойчиво требует порт где-нибудь в юго-восточной Корее, чтобы потом присоединить его полосой к нашим владениям. Шаньдун далеко, это уже и не Маньчжурия, там порт будет беззащитным, что в высшей степени неблагоприятно для России. На Ляодуне, впрочем, тоже, но… — задумчиво размышляя Покотилов.
— Браво, — ухватился за это «но» Сергей Юльевич, — браво!
— «Uti possidetis…»{26} — кивал Романов.
— Не прозондировать ли нам возможность аннексии Маньчжурии? Государь внутренне расположен, титул богдыхана, для экзотики, ему импонирует, — столь же задумчиво продолжил Покотилов.
— Тогда нужно будет обсудить с военным министром Ванновским его возможности, — поддержал его Сергей Юльевич.
— Но повод, повод? Причина вполне ясна — необузданная жадность одолела, и спешка к тому же, как бы не опоздать, — выплеснул ушат Романов.
— А это уже для себя. Повод пусть министр иностранных дел князь Лобанов придумывает, — отмахнулся Покотилов.
— Не вырядиться ли в тогу благодетелей, защитников Китая? От тех же японцев, например, — после некоторой заминки продолжил Романов.
Сергей Юльевич насторожился:
— А что, неплохая идея, надо будет ее позже тщательно обдумать, очень неплохая идея. Ведь строя дорогу, мы неизбежно попадаем в ситуацию напряженных отношений и риска скорого столкновения с Японией. На всем протяжении от Байкала до Владивостока она будет беззащитна со стороны Маньчжурии! Тем более, если там обоснуются японцы.
— Вы кстати заговорили о железной дороге. Сейчас она застряла с запада у Байкала и с востока у Хабаровки, а вокруг Маньчжурского выступа тяжеленько придется ее прокладывать. И рельеф [1] трудный, и климат ужасный, и лето короткое. К тому же директор-распорядитель Амурского общества пароходства и торговли Макеев жалуется, что конкуренция железной дороги подорвет судоходство по Амуру, а в него деньги вложены немалые. Ведь по железной дороге движение круглогодичное, не то, что полугодовое по Амуру. А вот если прямиком ее пустить, через Маньчжурию? — предложил Покотилов. — Прямой путь значительно короче и дешевле выйдет.