И Джейн больше была не в силах продолжать. При мысли о Гульдене она почти лишалась чувств.
— Все это сущая правда, Келс, — взволнованно поддержал ее Клэв, глядя прямо на все еще не верящего своим ушам бандита. — Клянусь вам, поймите же вы нас!
— Боже мой, дружище, я понял, я все понял теперь! — с хрипом вырвалось у него. Его мрачная скованность вдруг исчезла. Алкоголь выветрился из его мыслей и чувств. Это неожиданное открытие внезапно протрезвило его.
Джейн увидела, как лицо его просветлело. В нем пробудилась лучшая сторона его души и горькое запоздалое раскаяние. Она снова бросилась перед ним на колени, обхватила его руками. Он сделал попытку вырваться, но она удержала его.
— Встаньте! — приказал он. — Джим, оттащи ее. Джейн, не нужно, не нужно — передо мной! Разве я только что не…
— Ты проиграл только ее жизнь, Келс, только жизнь, клянусь тебе! — воскликнул Клэв.
— Келс, выслушайте меня! — умоляла Джейн. — Ведь вы не хотите, чтобы я досталась этому людоеду?
— Нет, честное слово, нет! — тяжело ворочая языком, ответил Келс. — Я был пьян, я обезумел… Простите меня, Джейн… Ну, как я мог предвидеть, что судьба так восстанет против меня?.. О, как все страшно, страшно!
— Келс, вспомните, вы любили меня, — нежно шептала Джейн. — Любите ли вы меня еще?.. Неужели вы не понимаете меня? Еще не поздно спасти мою жизнь и… вашу душу… Вы пережили злую минуту, но если вы меня теперь спасете от Гульдена, спасете меня для моего мальчика!.. Я вас почти погубила… но спасите нас, выведите нас отсюда и никогда больше не возвращайтесь сюда на границу.
— Может быть, я еще сумею спасти вас, — пробормотал он, обращаясь больше к самому себе. Он старался собраться с мыслями, как будто был не в силах отделаться от очарования обнимавших его рук. Джейн почувствовала, как сильная дрожь пробегает по его телу. Он нервно гладил ее руки.
Клэв умоляюще обратил к нему свое бледное лицо.
— Келс, однажды я спас тебе жизнь, и ты сказал, что не забудешь этого… Теперь… вот теперь!.. Ради всего святого, не заставь меня застрелить эту несчастную!
Джейн поднялась с колен, но все еще крепко держала Келса в своих объятиях. Она чувствовала, как растет его мужество, как он снова поднимается из мрачной бездны своего падения.
— Джейн, как-то раз вы показали мне сущность искренней женской любви. С тех пор я стал другим человеком. В некоторых отношениях я стал лучше — в некоторых еще хуже… Силы мои сдали. Я больше не пригоден для жизни на границе. И непрерывно меня преследует тот чудный миг. Джейн, вы верите мне, несмотря ни на что?
Она поняла всю его тоску, она читала его мысли, видела, как хотелось ему исправить содеянное.
— Вы помните этот миг? Хорошо, я еще раз дам вам пережить его, — прошептала она. — И еще больше хочется мне сказать вам, Келс, что если бы я не полюбила Джима и вы бы встретились в моей жизни, то я полюбила бы вас… И безразлично, бандит или нет, я бы пошла за вами на край света.
— Джейн! — почти рыдая от боли и счастья, вскричал он.
С полными слез глазами глядела Джейн на него, говоря эти слова. И он схватил ее в свои объятия с порывистостью, говорившей о его страдании, о всей пытке его сдержанности, к которой он принуждал себя все это время. Он осыпал поцелуями ее глаза, губы, волосы, руки, и она доверчиво, без малейшей тени лжи отдалась его ласкам. В эту минуту Джейн была воплощением очарования женственности; она была только нежной, чуткой, любящей и отзывчивой женщиной.
Наконец, он выпустил ее и отвернулся. Джейн почувствовала, что душа этого замечательного человека была способна достигать такой же благородной высоты, как и мрачных падений. Она вытерла слезы, и надежда шевельнулась в ее груди. Келс повернулся к ней таким, каким она его встретила, — холодным, спокойным, непреклонным, с его легкой, любезной улыбкой и загадочным взглядом.