Слезы хлынули у нее из глаз, и она не могла больше говорить.
— Кэт, любимая, дорогая, расскажите мне все, облегчите душу! — молил он, ласково беря ее руку и поглаживая ее. — Ведь я люблю вас, Кэт, люблю вас больше всего на свете! И я ваш друг, помните это!
— Вы ужаснетесь, если узнаете правду, — прошептала она.
— Какой бы горькой ни была эта правда, для меня не имеет ни малейшего значения! — сказал он твердо. — Я все равно не перестану любить вас… Говорите мне только то, что хотите сказать ради облегчения своей души. Я ведь не судья вам. Повторяю, я ваш друг и хочу стать вашей опорой в жизни. Дайте мне вашу руку, Кэт. Взгляните на меня!
Кэт подняла на него свои заплаканные глаза и проговорила:
— Я занималась здесь контрабандой виски целых пять лет… Я возглавляла контрабандистов, а не Чарли. Разве мое признание не приводит вас в ужас, Стенли?
— Нет, — отвечал Файльс. — Я не ужасаюсь, но поражаюсь вашей изумительной смелостью и отвагой.
— Это так просто, — возразила Кэт. — Никакой особенной отваги не требовалось, только немного изобретательности, находчивости да присутствие духа. Сам этот бездарный закон таков, что облегчает борьбу против него. Ведь вы не вправе никого арестовать лишь по подозрению, вам надо захватить с поличным, а при известной ловкости… Я нахожу этот закон нелепым, не вижу от него никакой пользы, вы ведь согласны, что это так? Поэтому меня возмущают люди, которые, подобно вам, преследуют его нарушителей и карают как настоящих преступников. А между тем какие они преступники? Чьи права они нарушили? Не будь этого закона, они были бы мирными торговцами и больше ничего… Нас окружали нарушители закона, и участие в этой контрабанде доставляло мне такое же удовольствие, как спорт. Мне нравился риск и сопряженные с ним сильные ощущения, нравилось придумывать замысловатые уловки, чтобы провести полицию, и пять лет это мне удавалось. И на сей раз все сошло бы благополучно, если бы не измена… Торговля виски беззаконна, но доход, приносимый ею, вполне законен, такой, какой она приносит каждому в других провинциях, где нет запретной территории.
Элен ничего об этом не знала, не знает и до сих пор, и я желала бы, чтоб она никогда не узнала. Я выработала план во всех деталях и представила его контрабандистам. Мы обсудили его, и они все примкнули ко мне. Им нравилось, что ими руководит женщина, и они безусловно повиновались мне. Конечно, я должна была переодеваться мужчиной. Мой рост и моя фигура помогали мне в этом, и когда я участвовала в набегах и перевозке бочонков виски, то никому и в голову бы не пришло принять меня за переодетую женщину. Мое же имя и моя репутация служили для нас наилучшей защитой. Кэт Сетон никто не решился бы заподозрить! Но я стояла во главе организации и несла на себе всю ответственность. Я закупала груз за границей; остальные были только моими помощниками и абсолютно повиновались моим приказаниям. Я держала их в руках…
Кэт сделала паузу и затем, вздохнув, продолжала тихим голосом:
— Я начала свою исповедь и докончу ее, потому… потому что я тоже люблю вас и хочу, чтобы вы увидели меня в истинном свете… Чарли приехал сюда, и очень скоро положение усложнилось. Он приехал, чтобы заняться хозяйством на ранчо. Отец отказался от него и отправил в изгнание. Мне стало жаль его, и я пробовала отвлечь его от пьянства. Я полюбила его как мать или как старшая сестра. Он был такое доброе, кроткое и благородное создание! Но, к несчастью, он смотрел на меня другими глазами и просил меня выйти за него замуж. Я отказала: он запил сильнее прежнего и заболел… Конечно, я ухаживала за ним и в конце концов он поправился. Я снова принялась за прежнюю работу. И вот Чарли узнал мою тайну. Как это удалось ему, я не знаю, но, однажды, он сказал мне, что нашел случайно в лесу заброшенный старый кораль в верховьях долины. Об этом корале никто не знал, и он мог бы послужить превосходным тайным убежищем. Он уговорил меня пойти с ним и посмотреть, что это такое. Я согласилась. Он показал мне кораль, хижину и потайной шкаф и, глядя мне прямо в глаза, сказал: «Не правда ли, какое чудесное место? Если бы я был крупным контрабандистом виски, то непременно воспользовался бы им. Я здесь прятал бы свой костюм, в который я бы переодевался, и никогда полиция не нашла бы его. Если уж бороться с законом, то надо предвидеть все случайности. Я бы занимался контрабандой в широких размерах и прятал бы свой товар в погребе молитвенного дома. Никто о нем не знает. Я случайно его обнаружил, и ни одна душа не подозревает о его существовании!» И Чарли изложил мне продуманную до мельчайших деталей схему, которую практически осуществил бы, будь он сам контрабандистом виски. Я поняла, что ему моя тайна каким-то образом стала известна.