— На сук его, на сук негодяя! — закричали обозленные слушатели, готовые уже ринуться на связанного преступника.
— Постойте, друзья мои! — вмешался Браун. — Сначала выслушаем методиста и тогда уже приступим к произнесению приговора. Иначе присяжные не смогут ничего уяснить себе!
— Ну, ладно! — согласились некоторые. — Выведите сюда Роусона! Пусть проклятый святоша даст нам отчет в своих злодеяниях!
Роусон задрожал при звуке раздавшихся по его адресу угроз и проклятий, поняв, что пощады не будет. Он хотел было подняться, но ноги отказывались служить ему. Несчастный преступник опустился на землю и впал в бессознательное состояние. Тогда к нему поспешил на помощь Ассовум, привел его в чувство и почти на руках донес до собрания.
— Роусон! — обратился к нему предводитель. — Вас обвиняют…
— Постойте, — взмолился самым смиренным голосом струсивший негодяй. — Я все скажу сам, надеюсь, что вы примете во внимание мое искреннее признание в преступлениях и смягчите смертную казнь, совершив ее без мучений. Я хочу…
— О, подлец! — вскричал Джонсон. — Так позорно дрожать перед лицом этих мерзавцев!
— Если вы произнесете еще хоть слово, — обратился к нему председатель, — я раздроблю вам череп!
Затем обвинитель перечислил совершенные Роусоном преступления и предательства.
— Господа! — заявил вне себя от ужаса перед столь явными уликами Роусон. — Послушайте меня, ради Бога, я готов признаться…
— Я протестую против теперешнего суда над этим субъектом! — вмешался Уартон. — Если он чистосердечно сознается во всех преступлениях, вы должны передать его правительственному суду!
— Я вас предупреждал, — возразил Браун, — что этого не будет и что постановление нашего суда обжалованию не подлежит!
— Отпустите меня на свободу! — кричал окончательно отчаявшийся Роусон. — Я расскажу, что делается на Миссисипи. Я открою вам…
— Замолчите, и я спасу вас! — прошептал ему на ухо Уартон.
Роусон с удивлением посмотрел в глаза своему защитнику, но лицо того оставалось бесстрастным и сдержанным.
Вместо того чтобы сделать преступнику какой-нибудь одобрительный знак, тот стал внимательно прислушиваться к начавшимся уже дебатам присяжных, отошедших в сторону.
Через несколько минут присяжные вернулись. Первым огласили определение относительно Аткинса.
— Единогласно признан виновным!
Услышав роковое решение, несчастный упал на землю и закрыл лицо руками.
— Уэстон? — спросил Браун.
— Виновен!
— Джонс?
— Виновен!
— Джонсон?
— Виновен!
— Роусон?
— Виновен!
Таков был единогласный приговор присяжных. Преступники поникли головами в ожидании наказания. Уэстон принялся было плакать и жаловаться, а Джонсон лишь скрипнул зубами.
Тем временен Роусон, не обращая внимания на происходившее, следил только за движениями Уартона, обещавшего выручить его. Для преступника это был последний луч надежды, блеснувший в самый последний, критический момент.
— Судом Линча вы все признаны виновными и приговариваетесь к повешению! — громко заявил Браун.
— Повесить их немедленно же! — крикнули несколько голосов из толпы. — Нечего с ними церемониться! На веревку их!
— Постойте! — выступил навстречу бросившейся было на преступников толпе Браун. — Они все, правда, приговорены к смертной казни, но вина их неодинакова, поэтому и наказание должно быть неодинаковым. Не найдется ли среди вас кого-нибудь, кто сказал бы в их оправдание, хоть слово!
— Я! — отозвался Вильсон, выступая вперед. — Сын Аткинса сегодня ночью скончался, а жена сильно больна. Кроме того, Аткинс собирался уехать в Техас, не отпустить ли его?
Аткинс с затаенной надеждой обвел глазами собрание. Молчание, почти гробовое, было ему ответом.
— Я подаю голос за помилование! — нарушил, наконец, это молчание Браун.
— Я тоже! — присоединился Гарфильд. — По-моему, следует помиловать и Уэстона, ввиду его чистосердечного признания. Нежелание же его выдать сообщников только заслуживает уважения. Он и так, пожалуй, достаточно наказан!
— Да! — согласились присяжные. — Пусть только он даст обещание исправиться!
— Пощадите и меня! — завопил Джонс, желая воспользоваться общим добродушным настроением. — Ведь я совершил преступление впервые, к тому же житель другого округа!