— Что же вы сделали с грузом?
— Я продал его, накупил другого товара, имеющего у нас хороший сбыт и потом, месяца через четыре, прибыл в Чарльстон, где жила вдова Диксона. Она горевала о муже, но, по правде сказать, деньги, которые я ей привез, помогли ей быстро утешиться. Всего через два месяца она была уже замужем за соседним плантатором. Так всегда происходит в жизни.
— По крайней мере, она наверняка знала, что ее мужа нет более в живых, — задумчиво проговорил старик. — А каково оставаться в неизвестности об участи своих близких — ждать ежедневно их возвращения и приходить наконец к мысли, что любимого существа уже нет, что даже прах его развеян, может быть, ветром пустыни!
— О, здесь такая неизвестность насчет судьбы близких нам людей дело самое обыкновенное, — сказал Том. — Сколько людей исчезает бесследно каждый день.
— Случается, однако, что и возвращаются неожиданно, — возразил Эджворт. — Как же здесь неловко лежать, должно быть, я постелил одеяло на кочках.
Он привстал, чтобы перенести свою подстилку на другое место, а Том, решивший ему помочь, внезапно воскликнул:
— Немудрено, что вам было неудобно лежать! Это не кочки, а кости оленя!
Эджворт поднес одну из костей ближе к огню, чтобы рассмотреть ее.
— Том, — проговорил он, — это не кости оленя!
— Ну, может быть, волка или медведя, — проворчал молодой человек, уже успевший задремать.
— Мне кажется, что эта человеческая кость… — продолжал Эджворт. — И именно берцовая кость.
— Так не давайте дотрагиваться до нее собаке, — проговорил Том с неожиданным оживлением, поднимаясь и оглядываясь кругом.
— Что за дьявол? — спросил старик, озадаченный его очевидным волнением. — Кость действительно человеческая.
— Если так, — сказал Том, — то я узнаю́ это место. — Когда мы нашли труп, то забросали его хворостом. Вот почему здесь такая куча сухих ветвей. Да, это именно то место. Вот и дуб, на котором я вырезал крест.
— Но что это был за человек? Как он умер? — спросил Эджворт.
— Я не могу точно ответить на эти вопросы, знаю только, что убил несчастного один лодочник, с целью поживиться несколькими долларами. Это Билл.
— Кто, лодочник?
— Нет, тот, убитый. Он служил на нашей шхуне; нанялся к нам всего дня за четыре до отплытия, так что я ничего еще не знал о нем. Кажется, он был из Огайо. Ну, этот Билл имел неосторожность показать тому негодяю свои деньги, и, когда мы сошли на берег и уселись у огня, лодочник стал уговаривать его сыграть в карты, но Билл отказался, чем обозлил мошенника. Тот не выдал, однако, своей досады и пригласил Билла заночевать с ним на шхуне. Мы остались на берегу, но утром, возвратясь на судно, не нашли обоих. Прождав бесполезно до вечера, мы заметили стаю коршунов, круживших над одним местом. «Чуют труп», — сказал один из наших товарищей, старый охотник. — Нет сомнения, что этот злодей убил Колченогого.
— Колченогого! — повторил Эджворт с ужасом. — Почему вы прозвали так Билла?
— У него правая нога была чуть короче левой и он прихрамывал на ходу. Мы пошли искать труп, и я никогда не забуду того зрелища, которое представилось нам. Мы увидели несчастного и коршунов. Но что с вами, Эджворт? Вы бледнеете, вы…
— Скажите, у этого Билла, или Колченогого, как вы его называете, был шрам на лбу?
— Да, широкий багровый рубец. Вы знали этого человека?
Вместо ответа старик заломил руки над головой и опрокинулся навзничь с громким стоном.
— Что с вами, Эджворт? — воскликнул испуганный Том. — Говорите, ради Бога! Вы знали бедного малого?
— Это мой сын! — прошептал старик, закрывая лицо руками.
— Бедный отец! Да помилует вас Господь!
Наступило молчание. Старик первым прервал его вопросом:
— И вы не зарыли покойного?
— Мы сделали что могли, — ответил Том, подавляя волнение. — С нами не было других орудий, кроме индейских кистеней, а земля была сухая и твердая. Но к чему эти подробности, которые только расстраивают вас?
— Нет, нет, говорите! — попросил Эджворт умоляющим голосом. — Я хочу знать все.
— Мы навалили на него такую гору валежника, что ее не могли разгрести хищные звери, — продолжал Том, — а затем я вырезал ножом небольшой крест на стволе этого вот дерева.