— Да, — буркнул он. — Бригадир требует аккуратности при герметизации шахт. Зачем? Штольни используются от силы месяц, потом воздух вытесняют пустой породой, и шахтеры идут дальше. Да и работают они в игах. А главное, почти все делают автоматы, им без разницы, есть воздух или нет.
— Может, боятся прорыва углекислоты в город? — предположил сын.
— Весь лед забирают, откуда взяться углекислоте? Да и шахты не в черте города, если газ выйдет в атмосферу, туда ему и дорога. А еще слышал, они проверяют отработанные штольни на утечки. Глупый расход ресурсов. Чего надо бояться по-настоящему, так это прорыва воды. На нижних уровнях нет льда, одна вода. Помню, мой отец мечтал о временах, когда не нужно будет добывать лед, а просто качать воду из-под ног, как на Земле. Мечта исполнилась — льда почти не осталось. А толку-то? Вода не та, не годится для ПК, заливает шахты, еще и углекислота прет из нее. — Он замолчал, выковыривая ножом герметик из складок кожи.
— Как дела в Академии? Чему учат? — спросила мама, снижая температуру на кондиционере. Три человека в тесном помещении позволяли экономить энергию.
Сын ткнул вилкой в странное мясо на тарелке. Никаких мышечных волокон, на ветчину не похоже, скорее на пюре из мороженной картошки — такая же черная густая масса. Химики из Ордена Знаний делали искусственное мясо: смесь бактериальных аминокислот такого отвратного вкуса, что даже специи ее не спасали. Лучше всего она работала в качестве бумажного клея. Эта же «тушенка» пахла странно и незнакомо, но вполне аппетитно.
— Все тому же, «Как управлять», как говорит Ликон, — ответил сын, поглощая тушенку. — Или, как говорит Имба, «Как сохранять жизни людей». Короче, много пафоса, мало практики. Да и я больше сижу на терминалах.
Отец ел мало, с утра у него всегда был плохой аппетит. Мать соберет ему обед на работу. Он прекратил бороться с въевшимся герметиком и спросил:
— А что с автоматами? У нас на работе ходят слухи, что скоро вернемся в шахты добывать лед или откачивать воду.
— С программами хорошо, но нечего программировать, — откликнулся сын. — Высоких технологий и так было мало, а после Голодной революции поломали оставшееся, сам знаешь.
— Да, когда голод, не до технологий, — кивнула мать, аккуратно выскребывая остатки тушенки засохшей корочкой. — Я слышала, скоро пайки урежут, тогда голод вернется.
Мама Чипки работала там же, где учился ее сын, — в Академии. Занималась уборкой и починкой кислородного оборудования и водопровода. Зарплата мизерная, зато выдавалась натурально, то есть продуктами и водой, а также талонами на кислород. Все жители колонии жались к центру города, Академии, потому что выжить можно было только там. Церковь умрет последней.
— У нас парень работает, он с пустынниками торговал, — сказал Лиман, вставая и одеваясь. — Принес какие-то семена, сеет в забоях. Только ничего не растет, хотя света, воды и воздуха хватает. Не понимаю, как в пустыне это выращивают.
— У нас факультатив по пустынникам, я ходил, слушал, — сказал Чипка. — Говорят странные вещи, что они уже не люди, с растениями симбиоз. Или с насекомыми, никто точно не знает. Или не хотят знать, в Академии разговоры на эту тему запрещают.
— А Имба? Ты рассказывал, что он ездил в торговые экспедиции в пустыню.
— Он сейчас… болен. Да и не разглядывал пустынников. Говорят, они в капюшонах, скрывают, что уже не люди. Майор нашего Ордена заявляет, что надо не торговать с ними, а выжигать их поселения. Типа они во всем виноваты — крадут ресурсы, поэтому не хватает.
Чипка стал собираться. Мать завернула в трансформаторную бумагу по куску хлеба с жиром, стянула пакеты скотчем. Муж махнул рукой, отказываясь:
— У нас хороший обед, видимо, готовят к работе кайлом. Отдай сыну.
— У нас тоже еда хорошая, вот тушенку достаю, — усмехнулся Чипка. — Так что возьми себе.
Мать бережно сунула оба пакета в рабочий халат. В обед придет к сыну, поделится.
Отец глянул на уличные параметры — можно идти без ИГК. Он крутанул маховик выходной двери. Хлынул тусклый свет, засквозило. Родственники быстро выскользнули на улицу, и Лиман захлопнул дверь. В богатых домах имелся шлюз, да и они редко ходили по улицам. Бедные же экономили на всем.
Проход, в который они вышли, по привычке назывался «улицей», хотя на самом деле это был туннель, вырубленный в толще каньона. Когда-то, еще до Голодной революции, улица была настоящая: под ногами земля, над головой — небо, точнее пленка. Можно было свободно дышать без аппаратов. Сегодня по улице без ИГК трудно. Иногда, на праздники, кислород добавляли, но сейчас экономили. Малый Мир, Мир Минимума. Ты живешь на дне и тебе никогда не вынырнуть на поверхность.