— Принесло же к нам темное отродье, в канун святого праздника!
Кровь отхлынула от лица Гилда, и он потянулся к мечу, Риан едва успел его удержать.
— Что ж ты так напился, если праздник святой, — медленно проговорил он, глядя человеку прямо в глаза. — Разве Бог разрешает вам пить в пост?
То ли от этих слов, то ли от взгляда, но человек так-то съежился и, не сказав больше ни слова, шатаясь, побрел мимо.
— Ты что, убить его надумал?! — развернулся Риан к родичу. — Не советую, потому что тут каждый второй такой же. Начнешь с этого, придется убить всех. Так что держи руки подальше от рукояти меча, пока мы тут. Потерпи…, пожалуйста.
— Я не могу их терпеть… — шепотом произнес Гилд, — порой мне уже все равно, что случится потом. Как ты их выносишь? Ты же был у них в плену.
Он выглядел так, будто шел по звериному логову, будто он, а не Риан успел познать неволю. Управлять собой ему становилось все трудней.
— Ладно, извини. Поверь, я ничего им не сделаю. — Он опустил глаза и пошел рядом с другом, стараясь не оглядываться.
Первым делом они направились к мельнику. Вернее, Гилд шел и шел следом, пока не услышал мерные шлепки лопастей колеса по воде.
— Твои монеты нам пригодятся. — Подбодрил Риан поникшего сородича. — Жон не устоит перед серебром.
Мельник — высокий широкоплечий мужчина, видимо, узрев пришельцев издалека, вышел навстречу. Радости на его плоском грубом лице разглядеть не удалось бы самому пристальному взгляду.
— Привет, Жон! — окликнул мельника альв.
— Привет. Чего надо? — пробурчал тот.
На Гилда он даже не глянул. Зато двое подростков, показавшихся в дверном проеме, вытаращили глаза и пялились на незнакомца без всякого стеснения.
— Хочу купить у тебя пару мешков муки.
— А деньга у тебя есть?
— Есть.
Риан продемонстрировал мельнику монету, предусмотрительно ограничившись только одной штукой, во избежании искушения.
— Откуда у тебя серебро взялось?
— Тебе-то какое дело? Заработал.
Гилд непроизвольно вжал голову в плечи, услышав злость в голосах собеседников.
— Хорошенькое дельце…
— Я за мукой пришел. — Отрезал альв. — Ты продаешь муку или нет?
Мельник вдруг странным образом замялся, глаза его забегали.
— Поди у старосты спроси. Навроде указ вышел про нелюдёв.
— Какой указ? — не понял Риан.
— Почем мне знать? Староста знает. Поди спроси у него.
— О чем спросить?
— Можна альвам муку продавать аль нет.
Риан сплюнул себе под ноги, не в силах сдержать раздражение.
— Хорошо. Мы скоро вернемся.
Он развернулся на каблуках и пошел обратно.
— Что теперь делать? — спросил растерянный таким оборотом событий Гилд.
— Ничего. Пойдем к старосте, узнаем заодно, что за указ такой. Но придется расстаться с еще одной монетой.
Привычка людей по любому поводу требовать вознаграждения злила его, с тех самых пор, как эльфы впервые столкнулись с младшим народом. Менялись поколения, менялись нравы и обычаи, но эта привычка оставалась сильна и неистребима во все времена.
— Поначалу я даже подумывал, не вырезать ли всю деревню до единого… — проворчал альв себе под нос. — Не знаю, что меня остановило. Вот так каждый раз они придумают какую-нибудь новую шутку.
По дороге в дом старосты они заглянули к кузнецу, но тут против ожидания Гилда все обошлось к взаимному удовольствию. Кузнец с радостью поменял небольшой бронзовый котелок, объемом не больше кулака взрослого мужчины, на оловянную руду и десяток беличьих шкурок. Видно было, что кузнец настроен более миролюбиво, он разговаривал уважительно и не пытался обозвать Риана — нелюдью.
Уловив вопросительный взгляд Гилда, тот поспешил пояснить происходящее.
— Я подсказал Йану пару старых приемов ковки, вот он и не забыл добра. Редкий случай.
— Редкий. — Согласился Гилд. — А ты знаешь кузнечное искусство?
— Скорее не искусство, а ремесло. — Усмехнулся невесело Риан. — Могу сработать подкову или нож, подобрать нужный сплав для посуды или оружия, но не более того. Хотя когда-то Мастер хвалил меня… Мастер из нашего народа, разумеется. — Уточнил он.
Дом старосты находился в центре деревни, почти на площади, на которой в тот день шел оживленный торг, приуроченный к будущему празднику. Явились одинокие охотники с добычей зимнего сезона, и жители дальних хуторов, и, похоже, даже заезжий купец — чрезвычайно редкая птица в здешней глухомани.