Смена частей на переднем крае прошла скрытно и быстро. Выведенные в тыл окопники получили три часа для отдыха. А усталые комитетчики собрались на заседание, чтобы выбрать командира, которому можно доверить личный состав — 2924 активных штыка. Бывший командир полка подполковник Бриедис, ревностно служивший царю, а затем и Временному правительству, услышав о победе большевиков, куда-то скрылся.
Лейманис не спеша прочел по списку 27 фамилий офицеров и настороженно спросил:
— Кого предлагаете, товарищи?
Члены полкового комитета переглянулись. Они хорошо знали лишь своих отделенных и взводных, которым должность командира полка не по силам. Ошибиться никак нельзя. Так лучше промолчать.
Лейманис посмотрел на часы, угрюмо сказал:
— До марша осталось два с четвертью. Надо срочно решать. А что ты молчишь, Фабрициус?
Старший унтер-офицер Ян Фабрициус встал, ответил кратко:
— Я человек в полку новый. В тяжелой боевой обстановке офицеров не видел. И судить о них могу только по тому, как они относятся к подчиненным. Знаю, что прапорщик Вайнян и подпоручик Фрейберг постоянно вникают в наши нужды и проявляют заботу о солдатах…
— Я одобряю кандидатуру Роберта Вайняна, — сказал Лейманис. — Он честный и храбрый человек. Только вот… возьмется ли?
— Давайте вызовем его и объясним все по порядку, — предложил Фабрициус.
Связной разыскал и привел Вайняна.
Лейманис кратко обрисовал обстановку в районе 12-й армии, объяснил, зачем латышских стрелков вызывают в Венден, и сразу же объявил:
— Полковой комитет назначил вас, товарищ Вайнян, командиром полка.
Прапорщик Вайнян пожал плечами и растерянно спросил:
— Странно… До сих пор только старшие начальники назначали на должность. Дело весьма ответственное. А что, если офицеры и солдаты не подчинятся прапорщику Вайняну?
— Офицеров и солдат, не исполняющих приказы, следует арестовывать и отправлять в Военно-революционный комитет первой бригады. Вот приказ по бригаде. Смотрите второй параграф.
Роберт Вайнян прочел документ и сказал:
— Насколько я понимаю, командир полка должен выполнять приказ вместе с полковым комитетом. И в дальнейшем действовать согласованно. В противном случае я полк не приму.
— Вы можете твердо рассчитывать на наше содействие, — заверил его Лейманис. — Товарищи! Вопрос решен. Отправляйтесь по местам.
Ян Фабрициус пошел в свою 4-ю роту. Ночь была темной, сырой, холодной. В березовой роще, на широкой поляне жарко пылали костры. Вокруг них, плотно прижавшись друг к другу, лежали стрелки Фабрициус лег рядом с фельдфебелем на разостланный брезент и закрыл глаза. Попытался успокоиться, унять волнение, вызванное событиями в Петрограде, и не мог…
Четырнадцать лет шел он к этому радостному дню… Да, с той памятной маевки 1903 года в Виндавской роще, закончившейся арестом и избиением. А потом был суд, каторга и ссылка в места отдаленные и суровый жандармский приказ «проживать отнюдь не ближе Иркутска». И были долгие скитания по Сибири и Дальнему Востоку, завершившиеся на угрюмом острове Сахалине, в лесной управе Александровска. Оттуда летом 1916 года Фабрициус был отправлен в действующую армию. И вот пришла пора желанных перемен: в столице под руководством большевиков победили революционные рабочие и солдаты.
Раздумья прервал сигнал тревоги.
Через десять минут полк в полной боевой готовности выстроился у шоссейной дороги. Командир Вайнян вышел вперед и громко прочел приказ № 1.
Стрелки одобрили приказ дружным и громким «Ура!».
Правофланговый 1-й роты поднял красное знамя, оркестр заиграл марш, и полк двинулся по Псковскому шоссе на Венден. В ногу шли недолго. Густая цепкая грязь засасывала сапоги. И оркестр смолк…
К Яну Фабрициусу, шагавшему на правом фланге 4-й роты, подошел Лейманис и попросил:
— Слушай, Ян, перейди в голову колонны. У тебя шаг подходящий, да и фигура внушительная. Глядя на такого молодца, и остальные пойдут веселее.
— Все шутишь…
— А без шуток: пойдешь впереди и за командиром понаблюдаешь, товарищ Фабрициус, — тихо и строго пояснил Лейманис.
Фабрициус вышел из строя и, широко шагая, обогнал первый батальон. Заметил: стрелки узнают, улыбаются, здороваются. А ведь когда прибыл в начале сентября, и поговорить было не с кем. Ни одного знакомого. К тому же на душе было тревожно: не имел никаких сведений о родителях, оставшихся в оккупированной Курляндии. Живы ли они? И где братья и сестры?.. Фабрициус послал объявления в центральные газеты о розыске родных. Неожиданно откликнулась дальняя родственница Эмма Фабрициус, бежавшая из Курляндии в Харьков. Отыскалась отзывчивая и, судя по фотографии, красивая девушка…