* * *
В родительском доме в последнее время все дни с утра до ночи Дуня проводила с Марьей Ивановной, в Луповицах стала она неразлучна с Варенькой. Погода на ту пору стояла тихая, теплая, и обе девушки из саду почти не выходили, они бывали в доме только за обедом и за чаем. Постель Дуни на первое время поставили в Варенькиной спальне, пока не приготовили заезжей гостье особой комнаты. Все это сделано было по желанью Марьи Ивановны. И во время прогулок, и по ночам, лежа в постелях, Дуня водила с Варенькой такие же разговоры, как прежде с Марьей Ивановной. Рассказы молодой девушки о таинственной вере нравились Дуне больше, чем рассказы Марьи Ивановны. Они были ей проще и понятнее. Иногда приходили к ним в сад и Варвара Петровна и Марья Ивановна, но всегда на короткое время. В совете Луповицких Дуня отдана была для вразумлений Вареньке, потому что эта ближе подходила к ней возрастом и потому могла иметь больше на нее влияния.
Однажды Варенька с Дуней, крепко обнявшись, сидели на уютном диванчике в обширной теплице, уставленной одними пальмами. Других растений в теплице не было. Говорили девушки о "союзе", к которому так неудержимо влеклась мечтательная Дуня.
- Варенька, я тебе еще, кажется, не сказывала, что Марья Ивановна обещалась мне здесь, в Луповицах, показать таких праведных, что говорят "живое слово",- сказала Дуня.- Теперь каждый день я ее спрашиваю, когда ж это будет, а у нее только и ответов: "погоди да погоди".
- А тебе хочется видеть их?- с улыбкой спросила Варенька.
- Господи! Да я бы жизнь отдала, только бы взглянуть на них, только бы одно "живое слово" услышать,- с живым нетерпеньем отвечала Дуня.
- Разве ты никогда не видала их? - улыбаясь, спросила Варенька.
- Где ж мне видеть их? - грустно промолвила Дуня...- Не такая жизнь выпала на долю мне. Не знаешь разве, что я выросла в скиту, а потом жила у тятеньки в четырех стенах. До знакомства с Марьей Ивановной о духовности и понятия у меня не было. Только она открыла мне глаза.
- А ты и не догадалась, что сама она "просветлена", что в ней самой дух божий живет, что сама она вещает "глаголы живота"? - спросила Варенька.
- Как? Неужели?- в изумлении вскрикнула Дуня и порывисто вскочила с диванчика.
- Да, "просветлена",- сказала Варенька.- Она уж давно таинственно умерла и давно таинственно воскресла. Нет в ней греховного человека, нет в ней ветхого Адама. Не доступны ей ни грех, ни страсти, свойственные человеку.
Припомнила Дуня слова Марьи Ивановны о людях, что после таинственной смерти таинственно воскресают. Ее слова были памятны ей, в сердце носила их.
- Так в ней сам бог?.. Так от нее от самой можно слышать слово вечной жизни? - воскликнула Дуня задрожавшим от волнения голосом.
- Да, она "труба живогласная",- молвила Варенька.- Она святая пророчица, устами ее дух волю свою вещает.
- А я и не знала... И в голову мне не приходило...- тихо опускаясь на диванчик, едва слышно промолвила Дуня.
- Чужому знать этого нельзя,- сказала Варенька.
- Зачем же она не сказала мне?.. Зачем говорила, что увижу таких людей только здесь, в Луповицах?..- тоскливо говорила Дуня, не слушая Вареньки.
- Услышишь... И ее услышишь и других услышишь,- сказала Варенька.- В пророческом слове не одна она ходит.
- Кто же еще? - спросила Дуня.
- Дядюшка и еще другие,- ответила Варенька.
- Как? Николай Александрыч?
- Да. Силен в нем дух, сильнее, чем в тете Машеньке. Он ведь кормщик корабля, всем руководит. В нем давно уж нет своей воли, она вся попалена небесным огнем, совсем уничтожена. В нем одна только святая воля духа. Что б он ни приказал, чего б ни захотел, все исполняй, как божье повеленье. Что б ни сказал он, во всяком слове его премудрость божия. Слепым, что живут языческой жизнью в плене вавилонском, тем, что валяются в смрадной тине грехов, слова его, конечно, покажутся безумием. Но помни, Дунюшка, слово, сказанное в писании: "Безумное божие мудрее людей, и немощное божие сильнее человеков" (1. Коринф, 1-25.). Всякий кормщик такой, как дядюшка, что бы ни сделал, все свято сделал. Как бы его поступок ни показался скверным, даже беззаконным, все-таки он безмерно выше, нравственнее и законнее высшей чистоты и праведности человеческой. Не кормщик так поступает, а живущий в нем дух. Читала ли ты преподобного отца Макария Египетского?
- Как же не читать? - отвечала Дуня.
- Вспомни, что говорит он: "Душа, которую дух, уготовляющий себе в престол и жилище, удостоит приобщиться его света, осияет неизреченною красотой его славы. Она сама вся становится светом, в ней не остается ни одной части, которая бы не была исполнена духовных очей". А со многими очами многоочитые кто?
- Херувимы,- сказала Дуня.
- Ну да,- подтвердила Варенька.- Так ты понимай, кому подобны божьи люди, особенно кормщики кораблей, одаренные духом сугубой благодатью. Макарий Египетский вот еще что говорит: "Не остается в той просветленной душе ничего темного, она вся делается светом и духом. Такие люди, соединенные с духом божиим, делаются подобными самому Христу, сохраняя в себе постоянно силы духа и являя для всех духовные плоды, потому что когда они духом соделаны чистыми и непорочными - то невозможно, чтобы вне себя приносили они плоды злые. Всегда и во всем являются у них добрые плоды духа" (Св. Макария Египетского "Беседа" I, п. 2, "Слово о любви", п. 7.).
Долго ничего не могла сказать на это Дуня.
- Когда ж и где Николай Александрыч или Марья Ивановна говорят "живое слово"? Когда бы послушать их, Варенька?..- после долгого молчанья спросила Дуня.
- Когда корабль соберется, когда властью и велением духа будут собраны люди божьи во едино место в сионскую горницу,- ответила Варенька,- если будет на то воля божия и тебя допустят посмотреть и послушать, хоть ты пока еще и язычница... Кто знает? Может быть, даже слово будет к тебе. Редко, а это иногда бывает.
- Ах, всем бы сердцем, всей бы душой я хотела войти в корабль,- с глубоким вздохом сказала Дуня.
- Покамест нельзя, Дунюшка. Вдруг никак невозможно,- отвечала Варенька.Может быть, собрание-то, когда побываешь в нем, соблазнит тебя. Может быть, ты станешь избегать его, как греховного.
- Что ты, что ты, Варенька! - вскликнула Дуня.- Я и так, кажется, довольно уж знаю... Сколько книг перечитала, сколько Марья Ивановна со мной говорила. Во все, во все верю, и всей душой стремлюсь к раскрытью "сокровенной тайны".