- Да, и я, не помню, где-то об этом читала,- сказала Дуня.- Не в тех книгах, что Марья Ивановна советовала читать, а в отеческих... В "Цветнике" в каком-то или в "Торжественнике" - не припомню. Еще бывши в скиту, читала об этом.
- Ну хорошо,- молвила Варенька.- А где ж ты видала, чтобы птица летала одним крылом? Понимаешь теперь, почему божьи люди крестятся обеими руками?
Призадумалась Дуня. После короткого молчанья спросила она:
- Когда ж я увижу все это?
- Скоро,- молвила Варенька.- Твердо ли только решилась вступить на путь праведных?
- Целый год об этом только и думаю,- с увлеченьем ответила Дуня.- Сердцем жажду, душой алчу, умом горю, внутреннее чувство устремляет меня к исканию истины,- говорила она языком знакомых ей мистических книг.
- А знаешь ли, как горька и тяжела, как полна скорбей и лишений жизнь божия человека?- сказала Варенька.- Тесный путь, тернистый путь избираешь ты... Совладаешь ли с собой, устоишь ли против козней врага?.. А ведь он ополчится на тебя всей силой, только бы сбить тебя с пути праведных, только бы увлечь в подвластный ему мир, исполненный грехов и суеты...
- Не послушаю я наветов диавола...- начала было Дуня, но порывистым движеньем Варенька крепко схватила ее за руку.
- Не поминай, не поминай погибельного имени!..- оторопелым от страха голосом она закричала.- Одно ему имя - враг. Нет другого имени. Станешь его именами уста свои сквернить, душу осквернишь - не видать тогда тебе праведных, не слыхать ни "новой песни", ни "живого слова".
Смутилась Дуня, но, оправившись, сказала:
- Не знала я этого хорошенько.
- То-то, смотри,- молвила Варенька.- Не только не называй его, даже в мыслях не держи скверных имен его. Не то станет он в твоей душе сеять соблазны. Возбудит подозренье и недоверие... Будешь тогда навеки лишена ангельских лобзаний.
- Это что за ангельские лобзанья?- с живым любопытством спросила Дуня.
- Взаимные поцелуи божьих людей на собраниях. Эти лобзанья - великая тайна,- ответила Варенька.
- Как? И с мужчинами целоваться? - с испугом вскрикнула Дуня.
- У божьих людей, как у ангелов - нет ни мужчин, ни женщин,- сказала Варенька.
- Все-таки стыдно,- вся зардевшись, промолвила Дуня.
- Видишь ли? Враг-от не дремлет. Едва сошло с языка твоего прескверное его имя, он уж тут, он уж тотчас к тебе с соблазном подъехал,- сказала Варенька.Люди божьи, друг милый, живут не по-вашему, не по-язычески. Они живут в боге, в них вселена благодать, мирским людям недоступная. Нет у них приличий, нет запрещений, ни закона нет, ни власти, опричь воли божией. И греха у них нет, потому что они умертвили его в себе. Все они братья и сестры одного святого семейства, живут в чистоте небесной, в ангельской свободе. В их поцелуях ни стыда нет, ни соблазна, ничего нет дурного. Ангельские лобзанья - славословие бога. Великая в них тайна. К духовному супругу ведут они.
- Скажи мне, Варенька, пожалуйста, что это такое "духовный супруг"? - с живостью спросила Дуня.- Слыхала я об нем от Марьи Ивановны и в книгах тоже попадалось, но не могу ясно понять, что это такое...
- О! еще шагу не ступивши по правому пути, ты уж захотела проникнуть в одну из самых сокровеннейших тайн,- улыбаясь, сказала Варенька.- Но так как ты хорошо подготовлена, то можно перед тобой хоть немножко приподнять завесу этого таинства. Видишь ли - один человек не совершен. Сам бог сказал: "Не добро быть человеку единому" - и создал Еву для Адама. Это было еще до греха праотцев. Первые супруги, созданные богом, были "духовные супруги", на всю вечность супруги. Грех, внушенный им от врага, все изменил в них. С тех пор супружество стало только временным, на одну лишь земную жизнь. Со смертью одного супруга обыкновенному плотскому, языческому браку конец, он не может продолжаться на веки вечные. А между людьми, умертвившими в себе грех и ветхого Адама, заключается такое духовное супружество, в каком праотцы жили в раю. Духовное супружество бессмертно, как человеческая душа. Оно не разрывается при освобождении души из созданной врагом темницы смертью,смертью, как зовете вы, язычники, освобождение души от вражеских уз и плачете притом и рыдаете. А люди божьи смерти праведника радуются - потому что освободил его господь, вывел из смрадной темницы тела, созданного врагом... Поняла?
- Кажется, немного понимаю,- думчиво ответила Дуня.- Но как же вступают в эти духовные супружества?
- Разумеется, они не так совершаются, как браки язычников,- ответила Варенька.- Нет ни предложений, ни сватовства, никаких обрядов. Нет даже выбора. Сам дух указывает, кому надо соединиться, кому из двух составить одно. Тут тайна великая!.. Знаю я ее, испытала, но теперь больше того, что сказала, тебе открыть не могу.
Весь день после этого разговора Дуня была сама не своя. Много думала она о том, что узнала от Вареньки, мысли роились у ней, голова кругом шла. Почти до исступленья дошедшая восторженность овладела ею.
Меж тем Варенька рассказала Луповицким и Марье Ивановне о разговоре с Дуней. Вовлеченную в сети девушку на весь вечер оставили в покое одну - пусть ее думает и надумается.
- Кажется, овечка на пажить готова,- сказала Варвара Петровна.- Когда ее приведем?
- До привода надо ей побывать на соборе,- сказал Николай Александрыч.- Да и не все вдруг обнаруживать.
- Кажется, завтра и Лукерьюшка из Маркова в богадельню придет,- сказала Варвара Петровна.- Надо и ее уговорить. Кажется, в ней много и силы и духа.
* * *
У Варвары Петровны было большое хозяйство - скотный двор, тонкорунные овцы, огромный птичник, обширные, прекрасно возделанные огороды, а за садом возле рощи вековых густолиственных лип большая пасека.
Все было в таком порядке, что из соседей, кто ни взглянет, всяк позавидует. Полевое хозяйство в Луповицах также шло на славу, хоть и велось старинным трехпольным порядком и не было заведено хитрых заморских машин. Оба брата редко-редко, бывало, когда выедут в поле или на ригу, а меж тем ни у кого так хорошо хлеб не родится, хоть земля была и не лучше соседской. На садовые плоды тоже никогда почти не бывало неурожая, в реке и в озерах рыбы налавливалось чуть ли не больше, чем в целом уезде, о лесных порубках, потравах, прорывах мельничных плотин и слухов не бывало. Народ в имении Луповицких был хоть не богат, но достаточен. Все были богомольны, каждый праздник в церкви яблоку бывало негде упасть, воровства и пьянства почти вовсе не было, убийств и драк никогда. И ни малейшей от господ строгости. Все мужики, жены и дочери их барской грозы никогда не видывали, даже сурового слова от них не слыхивали. Луповицкие считали крепостных своих за равных себе по человечеству и, говоря с ними, звали их Иванушкой да Романушкой, Харламушкой да Егорушкой, а баб и девок - Маланьюшкой, Оленушкой, Катеринушкой (Хлысты своих и тех из непосвященных, что по общественному положению ниже их, всегда зовут ласкательными полуименами.).