- Это твой первый свободный выбор. Раньше за тебя все решал центр удовольствия, а теперь ты должен решить сам.
Люся сидела и молчала. Я повернулся к ней:
- Ты, что скажешь?
Ее голос прозвучал в голове:
- Ничего. Решать тебе.
Это было пыткой! Но врать смысла не было никакого. И я все, как есть, выложил зеркалу:
- Честно? Я боюсь! Нет - я уверен, что этот путь правильный! Но мне кажется - я не готов. Я боюсь, что отступлю, сломаюсь и не дойду. Ни туда не дойду, и обратно уже дороги не будет. Застряну посередине.
- Тогда подожди. Решение придет после страха.
Зеркало ненадолго замолчало, потом медленно заговорило, как будто тщательно подбирая слова:
- Слишком резко меняется вектор: инерция. Да, да, решение придет после страха. Тебе надо будет подготовиться, многое узнать. Знаний на Земле хватает, надо только их находить и отсеивать. Литературу поштудируй. Как будешь готов - тогда и встретимся. Теперь будет твоя очередь делать шаг навстречу.
- Как я Вас найду? Здесь? Или как?
Зеркало молчало. Я повернулся к Люсе:
- Ты что-нибудь поняла?
Кошка медленно мигнула, и в моей голове прозвучал ее голос:
- Оно ушло.
Я повернулся назад к зеркалу – его нет. Голая стена.
- Зашибись! «А что потом? А что потом - я спрашивала шепотом»? Люся! А что делать-то?
- Нашел, у кого спрашивать! У меня же таких проблем не может быть по определению!
Люся аккуратно макнула меня в мои же «умственные испражнения».
- Ладно, Люсь – прости, я ж не думал!
- Вот про это ты как раз и думал, а не думаешь ты сейчас. Чего ты мечешься?
- А что делать-то?
- А что? Прямо вот сейчас тебе надо что-то делать? Что за неуемная жажда деятельности такая? Не суетись, разберись во всем здраво и спокойно.
Люся развернулась и пошла на свою лежанку. Запрыгнула и плюхнулась на бок.
- Люся! Ты пойми – я не смогу как Порфирий Иванов! Это не для меня! Эти походы в народ, проповеди всякие.
- Вот ты, Георгичь - Люся лежала и щурилась, - вроде серьезный человек. Инженер! А рассуждаешь, как поэт - песенник. Давай - без фанатизма. Где твоя логика? Порфирий стремился людей переделать, слишком прямолинейно и назойливо, тупо ломая им кайф! За это они его и прищемили. Представляешь – приходит к какому-нибудь «светилу медицины» босой мужик в черных труселях и начинает его учить лекарскому делу. Финал предсказуем?
Ты думаешь, что ты сейчас расскажешь людям о том, что ты здесь узнал, и в мире начнется «мировая духовная революция»? И тебе, как вождю, придется вести массы на бой с мракобесием?
Георгичь, поверь - ухом никто не поведет! И на твои откровения никто не обратит внимания. Людям это до лампочки! Это будет глас вопиющего в пустыне. Так, что тебя никто не заставляет перестраивать мир, а предлагают перестроить себя. У тебя есть только твоя жизнь – ею и распоряжайся. А людям, зачем об этом знать? И потом, окружающий мир – это не наша игрушка. Не ты ее сделал, не тебе переделывать. Понятно?
- Понятно… Люся! Спасибо!
- А ты уже, небось, лавры Иисуса надумал примерить? – Люся ехидно хихикнула. - Смотри, аккуратнее - они идут заодно с крестом!
- Нет - мне Порфирия хватило.
- Ну, хорошо, хоть так.
Я молчал. «Действительно! Кто заставляет меня совершать революцию и переделывать мир? Но как жить дальше? Встречаюсь я, к примеру, завтра с Натальей, и ей говорю – прости милая, с сексом покончено, потому как это - бессмысленно! И как я буду выглядеть? Импотентом? И, что она обо мне подумает? И сам то я готов отказаться от секса?»
В голове раздается Люсин хохот. Я понял, что она прочитала мои мысли.
- Георгичь, прости - не выдержала! У вас, людей, такие глобальные проблемы! Наталья – это твоя самка?
- Люся! Как ты могла?
- Легко! Я ж животное! У меня ж совести нет! – и Люся опять засмеялась.
- Зато, смотрю, у тебя с сарказмом все в порядке! Где нахваталась?
- У мам Нади и у этого – «в рамочке». Оно говорило, что на этом этапе развития, так можно понять ничтожность всех своих желаний, и это хорошее оружие против собственной важности. Хотя у самок это чувство проявляется не с такой агрессией, программа собственной важности и доминирования больше присуща самцам. У нас другие программы доминируют.
У животных вообще почти все программы заложены еще до рождения – генная память. Я вот до сих пор охочусь и убиваю: инстинкты! И такой зависимости от центра удовольствия как у людей - у меня нет. В этом плане мне проще.