Он колебался. Первый шаг — самый важный. Его здесь ненавидят; он надеялся, что убогий внешний вид отчасти смягчит их сердца. Необходимо также будет демонстрировать смирение и сострадание — это он понимал, хотя внутренний голос и потешался над ним и над той жалкой ролью, которую он согласился играть.
— Добрые люди! — выкрикнул Алекс, и некоторые прохожие повернули головы в его сторону. — Я пришел принести вам слово Повелительницы Света!
Кто-то остановился послушать, любопытство в них боролось со скептицизмом, другие шли мимо не оборачиваясь.
— Повелительница удостоила меня своим явлением, я простерся ниц перед ней и молил о прощении за мои грехи! — Алекс театрально упал на колени и изобразил на лице мучительное раскаяние.
— Повелительница услышала мои молитвы и повелела нести ее учение вам! Еще она дала мне вот эту книгу, — дрожавшей от почтительности рукой он поднял кверху золоченый том.
Толпа начала расти, сквозь нее протиснулся какой-то хромой мужчина.
— Не тот ли ты рыцарь, из-за которого погибли наши солдаты? — голос хромого не обещал ничего хорошего, его лицо было искажено злобой. — Ты погубил моего сына!
Алекс смотрел на мужчину полными слез глазами.
— Да, вы правы, сэр: я виновен в беде, постигшей вашего сына. Его смерть — на моих руках, — он посмотрел на ладонь одной руки (в другой он крепко держал книгу).
— Повелительница лично судила мои грехи, — прошептал Алекс и поник головой. — Молюсь только, чтобы проповедь Ее слова искупила принесенную мной боль.
— Одни слова. Пустые слова проклятого предателя, — хромой плюнул на землю перед Алексом и заковылял прочь. Толпа загудела.
— Подождите, сэр! Дайте мне возможность хоть немного исправить мои ошибки: Повелительница Света дала мне такой шанс! — Алекс поднялся на ноги. — Она наложила на меня епитимью: за то, что я повинен в смерти столь многих, я должен нести жизнь и здоровье другим.
— Ты — шарлатан, пытающийся вернуть себе прежнее положение в городе! Да, я буду молиться Повелительнице — за то, чтобы в следующей жизни ты горел в огне!
— Не верите словам — позвольте доказать делом! — Алекс заговорил громко и отчетливо: — Услышь мою просьбу, Повелительница! Благослови этого человека, яви ему твои сострадание и мудрость! — Рука Алекса принялась выписывать замысловатые жесты, и его тело вдруг вспыхнуло ярким светом. Толпа ахнула. Свет образовал золотой крутящийся шар, который поплыл в воздухе и ударил в больную ногу хромого.
Раздались хруст костей и крик хромого. Толпа зашумела, посыпались проклятия, стоявшие рядом стражники схватились за оружие.
— Подождите! — Алекс поднял руку. — Смотрите, что делает благословение Повелительницы!
Все взгляды обратились на мужчину, упавшего от боли на землю. Он медленно поднялся на ноги и сделал неуверенный шаг… затем — другой… Толпа замерла, некоторые смотрели на Алекса с благоговейным ужасом.
— Моя хромота исчезла… — прошептал бывший хромой.
За спиной исцеленного внимание Алекса почему-то привлекло некое черное пятно. Приглядевшись, он увидел, что на углу улицы, выходящей на площадь, сидит черный кот. Под неподвижным взглядом кота странное чувство охватило Алекса, оно теснило пустоту в душе и было связано с почти забытым воспоминанием, которое теперь накатило на него, как волна.
Серая Крепость исчезла, он стоял на полу в больничной палате, едва доставая головой до подушек кровати. Откуда-то доносилось ровное попискивание какого-то прибора, его маленькие кулачки сжимали свисавший край простыни. Измученное, бледное лицо матери смотрело на него сверху вниз. Мать протянула руку со страшными багровыми венами под прозрачной кожей и ударила его по лицу с такой силой, что он пошатнулся.
— Не смей плакать! — прошипела она. — Терпеть не могу слабаков!
— Я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось, мама… — выдавил из себя Алекс сквозь слезы. Боль, отчаяние, растерянность смешались в его маленькой голове. Он приложил руку к горящей щеке.
Ввалившиеся глаза матери были холодны и безжалостны. Она зашлась в кашле, окрасив кровью белый платок. Слова давались ей с трудом.
— Ты — Лейн! На нас смотрит мир! Мы не плачем: эти эмоции — для низших классов.