Новый удар грома, от которого, казалось, качнулась земля и грохот падающей колонны.
— Стой! — приказ, почти крик самому себе, потому что мне нельзя сойти с луча пентаграммы! Сойду — и она потухнет и мы останемся здесь, а нестабильный портал или схлопнется и погребет под собой ближайших людей в обоих мирах, или, что еще хуже, стабилизируется и тогда варвары пройдут туда, куда мы сбежали…
Каменная пыль слегка осела и облегченный вздох вырвался из груди — она жива! Вот она, в нескольких шагах, бредет по осыпи раскрошившегося мрамора. Поднял руку. Из-за рухнувшей рядом каменюки она меня не видит. Увидела, облегченно вздохнула и повернулась к ступеням. Мне не видно Нара и Солара, но, глядя на ее спокойное лицо, понимаю — живы! Теперь обзор загородил камень. Опираюсь на него ослабевшими руками. Мне не видно ни ступеней, ни улицы, но думаю, варвары остерегутся сейчас рваться наверх под шатающуюся под ударами молний колоннаду, а нам надо продержаться. Мне надо продержаться! Чувствую, пентаграмма уже тянет жизненные силы, резерв закончился, но нужно совсем немного, еще пару мгновений… Взгляд блуждает между шатающимися колоннами и тонкой фигуркой, что застыла на вершине лестницы. Вот рядом появились другие. Теперь Солар тянет Нара, у того камнем перебита нога, но сил на лечение уже нет.
— Сол, в портал! — громко, стараясь перекричать грохот, ору я, и маг послушно тянет Нара к белому мареву. Я наконец поворачиваюсь к порталу, закрытие его дело не простое, ничуть не проще открытия, тем более что я должен не просто закрыть, а свернуть пространство таким образом, чтобы невозможно было отследить и открыть по остаточной энергии. Я не знаю, есть ли у варваров маги, но не собираюсь оставлять им ни шанса, ведь как-то они прошли в наш мир…
В мареве портала мелькнула темная фигура. Сморгнул, отметая пустые страхи, — там никого не должно быть, просто не может… Но черная стрела вылетела из тумана и смертельной змеей заскользила ко мне — ни увернуться, ни отодвинуться. Схлопнется портал, а в нем, завязнув в молоке, безмолвно кричит мой брат… мой брат, Солар и она…
— Солана! — мой крик поглотил грохот грома, разнося по миру, как набат. — Солана, нет…
Солар подхватил падающее тело моей кашасеры, рванувшей вперед под стрелу, заглянул в ее глаза, и молча понес ко мне. Ее грудь еще вздымалась.
— Найди! — только и смог выдохнуть я, принимая любимую из его рук и повелительно кивнул в портал, он понял и молча, глотая злые слезы, вошел в туман, подхватил Нара и потащил его на другую сторону Грани, в новый мир…
Стрела пронзила ее насквозь. Толстое древко с тяжелым наконечником, таким бьют кольчужного или одетого в дубленые шкуры варвара. Теплая кровь текла по моим рукам, а открытые глаза смотрели в глаза.
— Солана! — стонал я ее имя, уже понимая, что вся моя сила и магия сейчас бесполезна.
— Ворас! — мое имя сорвалось с ее губ тихим шелестом вместе с тонкой струйкой крови, что потекла из сомкнувшихся уст, вместе с последним дыханием моей кашасеры… Сила, сила любви моей Соланы сорвалась ее посмертным даром, взвилась надо мною, над холмом, над городом… Я плохо помню, что творилось вокруг, знаю, что обрушил колоннаду на добравшихся наконец до лестницы варваров. Помню, что ураган, повинуясь моей воле, разметал стены и крыши домов, дворец я точно разрушил, грохот падения его стен еще долго отзывался эхом у меня в ушах. Я склонился к ее лицу, целуя еще не остывшие, но уже безмолвные губы и просил всех богов вернуть мне ее, или позволить уйти вместе… Боги не ответили… И я свернул пространство, свернул вокруг камня, упавшего на пентаграмму, камня, на котором покоилась моя жена, моя кашасера. Закрыл портал, но не сделал больше ни шагу…
Ворас замолчал, а я обнимала теплый камень и глотала соленые слезы…
— Я закольцевал себя в пространстве, сила обратилась внутрь и я уничтожил ее и свое еще живое тело, но вместе с тем неосторожно сковал дух, навеки заточив его в камень, кусок мраморной колонны, который превратился во вместилище души, души и магии, равным которой больше нет… Тогда я не понимал, что делаю и создал для своей души темницу, и этот камень теперь одновременно в двух мирах и за Гранью. — Он помолчал, но потом продолжил: — Сейчас люди извратили понятие «кашасера», опустив его до рабыни, но кашасера значит гораздо больше. Это не батарейка для подпитки сил. Это любимая и любящая женщина, та самая, которая отдаст всю себя возлюбленному! И не иссякнет эта сила, пока жива любовь… Те из нас, кому посчастливилось найти свою любовь, стали сильнейшими не потому, что мы такие сами по себе, а потому, что у нас за спиною стояли наши кашасеры, отдававшие нам свою любовь в виде силы и чем крепче, самоотверженней была женщина, тем бόльшего мог добиться мужчина…