Остальные сгрудились вокруг, неловко касаясь руки или плеча. Первые лучи солнца уже проре́зали бутылочный сумрак неба, ещё немного, буквально минутка — и надо будет идти в храм, там уже готовятся к ритуалу жрецы Вораса. Их, пока ещё тихие голоса, уже слышны сквозь открытые двери. Здесь все мои спутники и Лей, и большинство жрецов, что от скуки и любопытства собрались небольшими группками и сверкают глазами в сторону нашей компании, нет только Рая. Я ищу его глазами, стараясь не показывать тревоги, впрочем, о чем я… Час назад он спокойно спал в своей комнате и уж кому-кому, а мне это было прекрасно известно. Он просто не пришёл проститься, не счел нужным… Горечь захлестнула горло безнадёжной удавкой. «Привыкай, Даринка, — сцепив зубы, процедила я сама себе, — привыкай! Все мужики — козлы… — прописная истина.
— Рина, пора, — слегка сжав локоть, Лей подтолкнул меня к храму.
Сегодня он был на редкость приветлив, наверное, рад здыхаться от проблемы в моем лице. Чтож, не будем разочаровывать мага. Ещё раз оглянувшись, я закусила губу изнутри, чтобы не разреветься и твёрдым шагом направилась в храм — меня ждёт дорога домой.
Храмовый алтарь слегка светился, внутри молочно-белого камня плясал язычок пламени, делая его полупрозрачным.
— Здравствуй, Ворас! — я погладила алтарь.
Блики от моих ладоней разбежались по камню, порождая лёгкую рябь синих и жёлтых язычков пламени внутри. Стоя спиной к остальным, я судорожно глотала норовившие выплеснуться слезы. Нет, вы не увидите меня ревущей из-за мужика, которому я не нужна. Впрочем, и он мне не нужен, я иду домой, туда, где женщина хоть что-то значит, где я смогу сделать свой выбор, где буду жить свободно и буду хозяйкой самой себе. Все, уговорила, успокоилась… Рывком развернулась лицом к центру храма и остающимся. Лей улыбался так светло, что вновь напомнил мне Димку. Печально улыбнулась в ответ. Маг радовался сброшенной обузе — по-другому не скажешь. Шарун печально смотрел, и, похоже, ему единственному было жаль расставаться. Райн слишком стар, чтобы жалеть или ждать, он смотрел на меня мудрыми глазами фаталиста. Остальные — кто улыбался, кто грустил, но все были спокойны и собраны. Последние слова жрецов отзвучали и вокруг меня разгорелось молочное марево…
***Рана. Резиденция графа Форагосского***
Шаловливый лучик пощекотал веки. Непривычная нега завладела телом, казалось, что оно не подчиняется мне, ягодным желе растеклось по кровати не в силах вынырнуть из сладкого ЗАБЫТЬЯ.
Солнце встало. Меня подкинуло на кровати. «Рина! Сегодня она уходит…» Рывком натянул штаны, сапоги. Рубашку надевал уже на бегу. Демоны забрали бы этот храм, ну почему здесь такой огромный двор…
Рина, шумный выдох… Алтарный камень уже объяло пламя Вораса. Белый свет играет светлыми прядями, вспыхивая на них золотистыми бликами, делая молочно-белой и без того бледную кожу… Не сводя с нее взгляда, я сделал шаг вперёд и ещё один, поравнялся со своими людьми и остановился. Рина говорила с Ворасом. Прошлый раз она вот так же замерла, закрыв глаза и положив ладошку на алтарный камень. Её фигура подернулась дымкой…
— Рина! — не осознавая движения, я рванулся к ней и только тогда почувствовал вцепившиеся в плечи пальцы.
И тогда она открыла глаза… Ее взгляд мгновенно нашел меня, нашел и не отпускал. Она смотрела и что-то переворачивалось в груди, свербело и наливалось не то светом, не то огнем, что-то, что толкало меня туда, к ней, заставляло выдернуть ее из белых всполохов, выдернуть и оставить себе здесь. Я рванулся, но руки друга оказались удивительно сильными: Лей удержал. Второй рывок — сильнее, резче. И вот другие руки удерживают мое тело, а душа рвется туда, за ней, в белое марево Ворасова огня, туда, откуда на меня смотрит самая удивительная кашасера! Я не смотрю, чьи руки спеленали меня, знаю и понимаю каждый жест, предугадываю их оправдания, но в ее глазах все сильнее разгорается сила Вораса, все выше сполохи его силы и все прозрачнее ее фигура и только голубизна глаз еще видна сквозь белый дым и они неотрывно смотрят на меня, заставляя сжиматься сердце. Еще мгновенье — и белое пламя опало, развеялся легкий дым, я стряхнул руки Лея и Райна с плеч.
Опустошенный, я развернулся и молча вышел из храма, пересек площадь и хлопнул дверью, окунувшись в полумрак холла.
Спальня встретила меня легким ароматом безумия смятых простыней, оглушающей тишиной, еще помнящей эхо ее стонов и смятой подушкой, на которой этой ночью покоилась ее голова. С рыком раненого зверя я повалился на развороченную постель, что еще хранила исчезающий запах, безумно желанный и уже недоступный. Уткнулся лицом в подушку, вдыхая ее аромат и кляня себя за собственную слепоту.