— Теперь вверх и только вверх! — надевая рюкзак, изрек Макс, и, попрыгав проверяя как легли на плечи лямки, первым потопал в лес.
Буковый лес встретил нас гомоном птиц и косыми лучами теплого солнца. Прямые стволы, как колоннада, высились вдоль тропинки, шелестя листвой где-то высоко над головой. Поначалу подъем необременителен и хохот студентов, вырвавшихся из каменных джунглей, под беспорядочное дребезжанье струн оглашал лес. Через час-полтора все устали драть глотки, да и подъем сделался серьезней, потому народ притих, натужно пыхтя под тяжестью клади.
Именно эти моменты я и люблю! Все идут, экономя дыхание, без лишнего шума и словоблудия, сейчас можно насладиться лесом, переливами птичьих трелей, шелестом листвы. Слегка влажная земля, покрытая прошлогодней прелой листвой, пружинит под ногами, солнечные зайчики пляшут на лице и в золотых волосах Макса, в просветы крон видны первые скалы… Еще немного — и мы войдем в небольшое ущелье, где станет гораздо сложнее. Я оценивающим взглядом оглянулась на Иришку, она впервые пошла с нами и теперь, пыхтя, топала вверх. С непривычки ей тяжело, но мальчишки страхуют, так что, надеюсь, справится с подъемом. Чуть выше второй ярус лесов — там будет легче. А рядом и наша любимая пещерка! Здесь можно будет, отставив рюкзаки налегке попрыгать по скалам. Однако самый главный подъем ожидает нас завтра с утра. На сегодня план-минимум — это добраться до пещеры…
***Горы***
— Вечереет, — Славка, с легкостью спрыгнул с камня, что отгораживал небольшой парапет, на котором спряталась ото всех.
Нет друзья мне не в тягость, но побыть вот так, наедине с природой, чуть в стороне от привычной суеты, мне очень даже нравится, и все оставляют за мной эту потребность. А вот Славкина бесцеремонность иногда просто бесит.
— Не боишься вот так сидеть? —он сел рядом, свесив ноги в обрыв…
— Тут не высоко, — отвечала я холодно, может, догадается и уйдет. Но он лишь устроился поудобнее.
— Если рухнешь, костей не соберешь, — заглядывая вниз, констатировал он.
— Сейчас скину тебя и посмотрю, — накатила злость. — Иди отсюда, дай посидеть спокойно…
Мгновенно почувствовала укол совести, нагрубила парню ни за что ни про что, но тут же успокоила себя, мол, если дать ему волю, то он вряд ли вообще отстанет, а я пропущу удивительное зрелище — закат. Парень, не говоря ни слова, ретировался, за что я ему была просто благодарна. Ладно лишнюю тарелку супа выделю при случае, «подкупила» я свою совесть и приготовилась наслаждаться вечером. Солнышко уже вплотную приблизилось к кронам деревьев, и сейчас, сидя на скальном карнизе, краем уха я улавливала голоса друзей, однако мыслями была от них далеко. Я вся словно растворилась в закате, который кровавыми разводами залил небо, порозовил зеленые кроны деревьев, зачернил торчащие тут и там скалы. Наша пещера находилась невысоко, на скальном массиве, и ветви деревьев шуршали буквально у меня под ногами, но они не мешали смотреть поверх них на темнеющее небо.
— Закат красный — завтра ветер будет.
— Блин, напугал, — я вздрогнула, настолько погрузилась в себя, что не заметила Макса, который подошел ко мне совсем неслышно.
— Есть идем, халявщица! Девчонки там шуршали, супчик варили, а ты спряталась, — привычно подтрунивал он.
Между нами за годы учебы сложился воинствующий нейтралитет: я злокозненно звала его Рыжим, за что он жутко обижался, хотя его волосы, и вправду, были редкого оттенка золота, а глаза — цвета волнующегося моря, не тогда, когда голубизна или зелень режет глаз своей прозрачностью и чистотой, а когда море уже неспокойно и желтоватый песок со дна смешивается с голубизной воды и создает невероятный оттенок зеленого, через который просвечивает желтизна дна. Цвет получается слегка мутноват, но при этом удивительно красив! Никогда и ни у кого не видела ничего подобного. Этот парень родился на берегу моря, наверное, так и должен выглядеть какой-нибудь русал, да и характер у него такой же — переменчивый, немного колючий и несмотря на взаимную симпатию, общего языка мы так и не нашли, поэтому и поддевали друг друга, наслаждаясь удачными шутками и пожимая плечами после неудачных. Сейчас он пытался уколоть меня тем, что я девушка и должна была бы готовить ужин, а я бессовестно слиняла. Но это тоже было неким ритуалом, готовить я не люблю. Нет, конечно же, умею, может, не так хорошо, как хотелось бы, но довольно сносно, чтобы не мучить себя сухим пайком, живя в одиночестве. Если вдруг в походе, оказывается, что я — единственная девушка, то готовлю. Однако сейчас нас трое и поэтому я, ничуть не стыдясь, потопала за ним.