Темные бутылочные сумерки опустились на лес, и наша кавалькада остановилась на привал. Воины споро развели два костра, натаскали дров и воды из журчащего рядом ручейка.
— Может, помочь с ужином? — мужчина, к которому я подошла со спины, вздрогнул, так как во всеобщем гомоне он не услышал моих шагов за спиной.
«Неужели теперь меня все будут бояться, опасаясь, что Светлый все-таки ошибся и я не «белая и пушистая» попаданка, а порождение жутких демонов? Вот этот тоже чуть котелок не уронил, а я всего лишь помощь предложила».
— Отдыхай, девочка, — меня ненавязчиво оттеснили от котла, где нервный воин стряпал наш нехитрый ужин. — Шарун справится, ему не впервой, а тебе небось не сладко сегодня пришлось.
Да уж, «не сладко» — это мягко сказано. Я признательно улыбнулась старшему из отряда темноволосому с уже пробивающейся сединой Райну. Попа, привыкшая к дивану или в худшем случае жесткому стулу студенческой аудитории, совершенно не принимала «удобное» седло и категорически не хотела никуда на нем ехать. Однако есть такое слово «надо», а если оно подкреплено презрительным взглядом графа, то разныться и устроить истерику по поводу моего почти полного неумения ездить верхом как-то сразу расхотелось. Мне повезло, что сегодня дорога вилась по лесу и никто не стремился развить большую скорость, реши они устроить скачку, я определенно вылетела бы из седла.
Пока ходила освежиться к ручью, народ уже справился с установкой лагеря и кто сидел, кто лежал у большого костра в ожидании еды. Воины отдыхали после целого дня в седле, но, только мне с непривычки он показался настолько тяжелым. Я присела у костра, облокотившись о ствол упавшего дерева, лежащий рядом, на дрова он уже не годился — трухлявый, однако снаружи прочная кора еще удерживала форму, и я без опаски оперлась на него спиной, оглядев место стоянки. Полянка, на которой мы все расположились, не сильно баловала размерами, со всех сторон окруженная плотной стеной деревьев, и поэтому второй костер меня немного удивил, но все совершенно равнодушно к нему отнеслись. Я же лишь кидала на него любопытные взгляды. Кашу с кусками мяса, тушенную в котле на костре, слопали быстро и с огромным удовольствием, но, как ни странно, почти молча. Меня немало удивило то, что к маленькому костру подсел граф в полном одиночестве, а рядом со мной примостился Лей.
Народ поел и тихонько переговаривался, сидя у костра. Меня же разбирало любопытство все больше и больше.
— Лей, — я тихонько пнула его ступню, взглядом указав на сидевшего в полном одиночестве графа, — почему он там один?
— Рина, — Лей отвечал тоже тихо, — такова традиция. Господину негоже сидеть среди своих людей, — он равнодушно пожал плечами, а меня почему-то это начало не злить, нет, просто заводить.
— А почему? — зашипела в ответ я.
— Рина, — Лей был спокоен, — на Шаране жесткое деление на сословия, и Рай находится на самой вершине человеческой пирамиды…
— Стоп! — не выдержала я. — Но есть же у вас и короли… Есть, я слышала…
— Рина, — вздохнул маг, а меня от его «Рина» почему-то перекосило, — Рай — граф, владетельный синьор Форагосы. Он равен королю, просто его земли меньше…
— Не понимаю, — вздохнула, украдкой кидая взгляд на предмет нашего разговора, — он тоже искоса посматривал на наше общество, как мне показалось, с тщательно скрываемой тоской, — он граф, но равен королю… Это как?
— Раньше на Шаране не было королей, — решил удовлетворить мое любопытство Лей. — Земли делились на графства, виконтства и прочие уделы. Их было много, и у каждого имелся свой владетель. Но потом где браком, где завоеваниями уделы увеличивались. Иногда за них развязывались войны, и тогда победитель, подчинив себе какую-то часть, назывался королем, а уделы в виде графств, виконтств и прочих так и оставались, но уже под жесткой рукой нового правителя, а их главы либо склонялись перед новой властью, становясь при этом вассалами нового короля, либо клали головы на плаху… Форагоса же никогда не меняла хозяев… — я ждала продолжения, но маг замолчал.
— То есть ваш граф, — подытожила я в надежде разговорить мага на большие подробности, — по сути, маленький король?
— Ну, — протянул он, — можно сказать и так… — и снова замолчал.
Я же все чаще ловила бросаемые графом взгляды на большой костер, и если честно, меня они стали напрягать. Казалось, он сам тяготится своим одиночеством, но, соблюдая обычай, едва сдерживается, чтобы не присесть к остальным. В один прекрасный момент я просто не выдержала. Медленно поднявшись, направилась к маленькому костру… Ну, направилась, пожалуй, слишком громко сказано, просто обошла лежащего Райна, отмахнулась от насторожившегося Лея и шагнула к одиноко сидевшему графу. Здесь мне никто не обрадовался, и видно это было невооруженным глазом. Взгляд, брошенный вскользь, буквально пронизывал неприязнью, впрочем, на его неприязнь мне было глубоко наплевать. Почему-то казалось правильным разбить эту стену традиций, воздвигнутую графом вокруг себя. То ли взыграло мое собственное неприятие навязанных правил, то ли стало его жаль, то ли просто скучно, а может поняла, что и им не привычна такая ситуация, — не знаю, но я сделала то, что сделала: подошла и пригласила его к нашему костру. За моей спиной мгновенно стихли все разговоры, меня это совершенно не смутило. В моей голове наоборот никак не укладывалось, как можно оставить человека в одиночестве, когда вы все сидите рядом, весело болтаете, смеетесь, а он молчит у своего костра. Неужели только я вижу его явную скуку и желание присоединиться к остальным?..