Аннетт? Моя лучшая подруга определенно поднималась по карьерной лестнице. Я была близка, чтобы официально сменить ее имя на Нанэтт.
— Хотя ни один из них, похоже, ничего не видел, что одновременно расстраивает и приносит облегчение. Надеюсь, никто другой тоже ничего не видел.
— Я не произносила это заклинание специально, Джиджи. Просто так получилось.
Она покачала головой.
— Я так горжусь, Дэфианс, быть частью твоей жизни.
— Ага, — сказала Аннетт, протягивая руку за вторым «дай пять», в основном потому, что мне приходилось наклоняться вперед, и каждое движение раздражало Инка.
— Как и мы, — сказали отцы.
— Давайте проясним, — сказала я им, — раз уж мы затронули эту тему. Пока я лежала здесь, стучась к смерти в дверь, вы двое ходили по антикварным магазинам?
— Разве ты можешь нас винить? — спросил папуля. — За здешние магазины можно умереть.
Говоря о стуке, кто-то стучался во входную дверь. У меня появилось чувство, что такое будет часто происходить.
— Иду! — сказала Аннетт и тяжело поднялась с кровати, тряхнув ее как можно сильнее. Опять же, чтобы позлить Инка.
— Итак, — сказала я, прикусив кутикулу на пальце, — что вы, ребята, думаете о Роане?
Папуля заговорил первым.
— Судя по описанию Аннетт, он красавчик.
Папа согласно кивнул.
— Подождите, вы здесь уже два дня и до сих пор с ним не познакомились?
Они обменялись вопросительными взглядами и покачали головами.
— Он ушел? — спросила я Рути.
— Насколько знаю, нет, но я редко выхожу отсюда, дорогая.
Между моими бровями залегла морщинка.
— Это парень из банка, — сказала Аннетт.
Мистер Борн, крупный мужчина с совершенной кожей, проследовал за ней в комнату.
— Пожалуйста, извините за вторжение. Я был неподалеку.
— Все нормально. Я собиралась зайти. Вместо этого впала в короткую, но странно освежающую кому.
— Мне… жаль.
— Спасибо. Вас ограбили?
— Меня никто никогда не грабил, мисс Дейн.
— Но вы сказали…
— Вообще-то, это вы сказали. — На его губах заиграла усмешка. — Я пытался заставить вас подписать эти бумаги всю прошлую неделю.
— О, нет. — Я помахала указательным пальцем. — Пока я жива, больше ничего подписывать не буду.
— Поверьте, — он прошел вперед. — Вы захотите это подписать.
Папа встал и принял из его рук документы.
— Это информация о вашем счете, карточка с образцом подписей и банковская карта. Обычно я не принимаю вызовы на дом.
— У меня нет у вас счета, мистер Борн.
— Нет, но у вашей бабушки был. Я уже несколько дней пытаюсь вам сказать это. Она оставила значительное наследство.
— Знаю. Я уже подписала бумаги на дом.
— Это другие бумаги.
Я посмотрела на него с подозрением.
— Насколько другие?
— Вы довольно состоятельны, мисс Дейн.
— Вы очень забавный, мистер Борн. — Хотя чек на пятьдесят тысяч прожигал дыру в моем кармане. Но я не осмелюсь пересчитать своих цыплят, пока не наступит осень.
— Я серьезно, — сказал он и моим отцам, когда они удивленно на меня посмотрели. — Обычно я не такой бестактный, но, мисс Дейн, мягко говоря, вы богаты.
Я взяла паузу и окинула его взглядом, пытаясь оценить состояние его ментального здоровья.
— Ни в коем разе.
— Вы при деньгах.
— Насколько при деньгах?
— Хватит на Mercedes S-Class.
— Да! — я подняла кулак в воздух. — Я могу купить себе еще один сэндвич! Или, — замолчала я, лихорадочно соображая, — ролл с лобстером.
Я опустила глаза и поняла, что Джиджи снова делала вид, будто стоит на паузе, поэтому мне пришлось постараться не рассмеяться, произнося одними губами.
— Спасибо.
Ее застывшее лицо дрогнуло, и на нем появился намек на улыбку.
— Я так понимаю, мы остаемся? — спросила Аннетт после того, как все ушли. Мои папы отправились за едой на вынос из ресторана. Я слышала, что там готовят отличные морепродукты. И это хорошо, потому что мой желудок пел песню кита.
Я пожала плечами.
— Добро пожаловать в Массачусетс.
— Да, — сказала она. — Это мои спортивные штаны?
Шестнадцать
Если он ест картофель фри вилкой,
то, вероятно, не станет делать то,
что тебе нравится своим языком.
Я решила штурмовать подвал и пригласить Роана на ужин.
Хотя ступени скрипели, когда я спускалась по ним, в самом подвале оказалось гораздо светлее, чем я ожидала. Последние ступеньки заканчивались в открытой общей зоне с тремя тяжелыми дверями на трех потрескавшихся стенах. Штукатурка и краска потрескались и облупились, открывая прекрасную каменную кладку под ними. Это было похоже на сокровище, которое только и ждало, чтобы его обнаружили, и я не могла не задаться вопросом, не повредил ли кто-то стены специально.